Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

Усмехнувшись про себя, прохожу глазами строчку за строчкой.

'Как ты и указывал, выехал в Киев сразу же, как встали реки. Добрались в конце месяца студе’ня. В городе голод и разруха. Татары, что прошли летом, хоть и не грабили, но поля многие потоптали. Хлеб в Киеве аж по три гривны за пуд, тогда как на Твери по гривне за два. Как ты и велел, мы цену назначили в трое меньше, и народ за то нам в благодарности клялся, но боярам тутошним это умаление не по нутру пришлось и послали оне людей своих на нас. Вышла сеча злая, но народ Киевский вступился за нас и потому боярские кмети отступили. Я после этого велел на Подол съехать и лагерь там разбить. Живу теперь в юрте и юность свою вспоминаю каждый день.

Полон гонят с запада сплошным потоком, и мы, как приехали, стали перекупать людишек у ордынцев. Даем по пятьдесят Тверских рублей, то бишь по полгривны серебром, за полноценного мужика и четверть гривны за баб и детишек. Ежели приводят полную семью: муж и женка с детворой, то плачу по две гривны. За мастеров — каменщиков там, кузнецов и прочих — как ты и указывал, тож плачу по две гривны. Потому от ордынцев отбою нет, ведут ко мне людишек и днем, и ночью. Местный баскак Юлай-бек, по слухам, даже начал перекупать полон на подходах к Киеву подешевле и мне потом перепродавать.

Народ, чтоб не скапливался в Киеве и не дох тута от голода и холода, везем на Чернигов и Брянск. Местные бояре и дворяне там охотно людишек берут, ибо в хозяйствах запустение по нехватке рабочих рук. Платят иной раз вдвое против того, что я ордынцам уплатил. Мастеров же, как ты сказывал, не отдаем и всех гоним на Тулу и Тверь.

Письмо длинное, сразу видно, что писал Куранбаса не сам, а поболтать он горазд.

«Вон Ерш-то своей рукой кропал, — усмехаюсь про себя, — так лаконичен как спартанец!»

Новости меня обрадовали, выкуп пленных у монгол дело наиважнейшее. Мастеров у меня крайняя нехватка, особенно каменщиков и литейщиков. Железо вон есть, завод стоит, а литье пушечных стволом идет так медленно, что хоть тресни! Рабочих нет! Мастеров по пальцам пересчитать, а новых надо учить и растить. Не грибы, сами не вырастут! На все требуется время, а жизнь моя далеко не вечна. Тоже и с пожарами в Твери! Проблема стоит по-прежнему остро. Закон о замене соломенных крыш на черепичные уж когда вышел, а половина города стоит, как и прежде — черепицы не хватает, да крыть некому! В Тверском кремле я давно приказал бы снести все деревянные дома и заменить их на каменные, но кто класть будет⁈ Да и производство кирпича тогда надо увеличивать, а людей на это где взять⁈ Конечно, можно подождать, рано или поздно вырастет новое поколение, обучатся новые кадры, только когда это будет, а хотелось бы увидеть все своими глазами.

Потому и делаю ставку на этот поход. Ордынцы гребут всех, кого не зарубят в азарте, и дабы зря кровь не лили, я организовал покупку пленников и здесь, при ставке. Цены, конечно, пониже чем у Куранбасы в Киеве, но зато не надо никуда конвоировать.

Зимний лагерь еще только-только вставал на берегу Влтавы, а мой человек уже поставил несколько больших юрт у восточной границы и начал скупать полон у прибывающих ордынских отрядов. Желающих нажиться на человеческом горе оказалось немало, так что не прошло и месяца, как вокруг моих шатров возник стихийный невольничий рынок. Кое-кто из внезапно народившихся торгашей не сразу разобрался что к чему, попытались даже диктовать свои цены, а то и перекупать нужных мне людей. Пришлось навести порядок. Парочку самых борзых отправили в мир иной, а остальные приняли имеющийся статус-кво с простыми и понятными правилами. Хотите торговать, торгуйте, но ежели какой-нибудь богемский стеклодув или германский литейщик уйдет на сторону, то вам придется иметь дело с Калидой, а после известных событий иметь с ним дело уже никому не хотелось.

Слух о рынке рабов в лагере и еще где-то на востоке пошел по монгольским туменам, и желание рубить направо и налево у монгол поубавилось. Стоимость мастеров заставила воинов Бурундая ценить их жизнь, а цена на полную семью сократила немотивированное убийство мужчин при захвате городов и селений.

Вздохнув, откладываю прочитанное послание Куранбасы и перехожу к третьему письму. Оно из Твери от Остраты. Боярин писать сам тоже не мастак, видно, что надиктовывал писарю.

Быстро пробегаю по тексту.

'Извещаю тебя, консул, в том, что весь огненный наряд, что удалось изготовить и собрать к открытию зимника, отправил тебе немедля. Все заводы работают в полную силу, и к концу зимы что наберется отправлю Ершу в Ливонию.

В городе все спокойно. Осенью, в конце вересня, случился пожар в гончарной слободе, но с вышки заметили вовремя и успели потушить раньше, чем занялись соседние дома. Урожай в этом году по всей Руси неплохой, и зимняя ярмарка обещает быть многолюдной. К январю все князья Союза собираются приехать в Тверь, и уже сейчас до меня доходят слухи, что Черниговский князь, Смоленский и Полоцкий хотят требовать от Союза возмещения убытков, что учинили на их землях проходящие ордынские тумены. За вытоптанные посевы и разграбленные деревни. Мол, Тверь в этом походе участвует, так с добычи пусть и заплатит. Ежели успеет мое послание дойти, то хотелось бы узнать, что ты об этом думаешь, а коли нет, то постараюсь как-то унять крикунов'.

Дальше пошли всякие городские сплетни и опять жалобы на Якуна и Луготу.

— Ладно, это до завтра подождет! — Бросаю письмо на стол и прикрываю слипающиеся глаза.

Часть 1

Глава 12

Конец Февраля — начало Марта 1258 года

Глаза Бурундая прикрыты, и кажется, что мои слова загнали старика в сон, но я знаю, что это не так. Как говорится, не первый день «замужем» и все трюки старого лиса уже изучены. Прикинуться эдаким полуживым старцем, а самому из-под полуопущенных ресниц следить за мимикой говорящего — это излюбленный прием Бурундая.

Зная это, я воспринимаю его закрытые глаза как должное и говорю спокойно, излучая абсолютную уверенность.

— Даниил, князь Галицкий, готов привести все имеющиеся у него силы и лично возглавить войско, ежели ты пообещаешь его сыну Австрийскую корону.

Бросаю взгляд