Целитель #17 Этот мир, придуманный нами - Валерий Петрович Большаков

Ерошин присел на валик дивана, хлебнул из поданной бутылки.

— Холодненькое… — крякнул он, и утер бородку. Пристально оглядел всех.

Игорь смотрел на него серьезно, покачивая баночкой «Хейнекена». Витька монотонно, по-коровьи жевал колбасу, жмурясь от яркого света. Лёха поглядывал исподлобья. Серёга то хмурился, то усмехался своим мыслям.

Первым удочку забросил именно он, вкрадчиво сказав, как будто ни к кому не обращаясь:

— Всё готово. Вчера тестировали, и сегодня, даже дважды. Система должна работать. Но!

— Но нам перестанут платить по две тыщи евро в месяц, — усмехнулся Ерошин. И спокойно, не напрягаясь, как раньше, обшарил взглядом всю четверку. Никто не отвел глаз. — Вот что… — он упруго поднялся. — Давайте-ка запустим эту бандуру!

«Шарашка» переглянулась. Игорь поднялся, и сказал неуверенно:

— Я дверь закрою?..

— Запри! Ворота на засове?

Лёха вскочил.

— С самого вечера!

Димон кивнул.

— Виктор, включай подачу.

Ни слова не говоря, Витька потрусил к щиту и раскрутил штурвальчик. С глухим лязгом сцепились невидимые контакты — от трансформаторной будки поплыл низкий гул.

Незаметно облизав губы, Ерошин распахнул дверцу в Т-кабину, и отшагнул. Залитая светом камера была пуста, а ее задняя стенка, усеянная мелкими пирамидками отражателей, будто насмешливо улыбалась Димону.

— Энергия! — каркнул он.

— Норма!

— Стабилизация портала!

— Норма.

— Фокусировка!

— Фокальный комплекс… В штатном режиме!

— Пуск!

На первый взгляд, как будто ничего не произошло, лишь возникло странное ощущение зависания, а затем стенка с отражателями… исчезла.

Ее не стало! За прямоугольным проемом тянулась та же Дюненштрассе…

Ерошин сглотнул. Та же, да не та! Старый каменный дом напротив покрывали не тусклые волнистые листы оцинковки, а красная черепица… Да и сама улица шире!

Дима переступил на шаг влево, и разглядел стоянку в открывшемся ему мире. Там блестела черным лаком машина непривычного дизайна, но вот хромированная решетка радиатора узнавалась влёт — «китовый ус»!

— «Волга»… — прошептал Ерошин, и махнул рукой: — Гаси!

Стрелки приборов упали, и грани отражателей снова слали «солнечные зайчики».

— Работает… — выдохнул Лёха, и звучно икнул.

— «Альфа»! — обронил Виктор. — Факт!

Дима нервно-зябко потер руки.

— Вот что… Потянем время до конца лета или даже до осени! Дольше нельзя, а то Данила просто поменяет нашу команду на другую. Скажем, что нужно повозиться с фокусировкой, отрегулировать стабилизацию… смонтировать два дополнительных преобразователя пространства…

— Скажешь, небрежно так: «Четырехмерных ПП»! — ухмыльнулся Лёха.

— Кто «за»? — поднял руку Ерошин, унимая дрожь.

Четыре длани вскинулись мгновенно, а Серега еще и пионерский салют изобразил.

— Единогласно! Пошли, пивко допьем. А то у меня в горле — пустыня…

Тот же день, позже

«Альфа»

Москва, проспект Калинина

Антон Алёхин, он же агент «Антоний», задержался в Управлении СБС на время отлучки княгини — Елена фон Ливен вместо обеденного перерыва занималась йогой.

А вот Антоха не пренебрегал радостями земными, и лопал громадный бутерброд с ветчиной, сдабривая его горчичкой.

Телефон с гербом зазвонил требовательно и властно.

— А-ё? — вытолкнул «Антоний», давясь куском.

Трубка хихикнула.

— Ви, товарищ Алёхин, слишком много кюшаете…

— Ромка, ты? — забурчал Антон, еле прожевав. — Поесть не дадут спокойно… Кто тебя, вообще, пустил к «вертушке»?

— Сам товарищ Гарин…

— Слушай, кончай! — поморщился Алёхин. — Из тебя Сталин, как из меня — Плисецкая!

На том конце провода хрюкнули.

— Не ценишь ты моих сценических талантов… — горько вздохнул Почкин. — Ладно. Ее сиятельство рядом?

— Вышла, — буркнул Антон, и нетерпеливо спросил, с вожделением поглядывая на бутерброд: — Передать что-нибудь?

По всей видимости, рядом с Почкиным объявился Гарин или Киврин, поскольку Роман заговорил бодрым официальным тоном:

— Передай, что сканеры УМП на Луне зафиксировали явление класса «туннель» в гамма-пространстве! Район Хауптштрассе и Дюненштрассе в Пенемюнде…

До Алёхина не сразу дошло.

— Чего-чего? Немцы из ЦИЯИ вышли в «Гамму»⁈

— Балбес… — ласково вздохнула трубка, и повысила голос: — Из «Гаммы» вышли в «Альфу»! Кто — неизвестно. Доложи княгине, пусть принимает меры!

Глава 6

Вторник, 12 июля. День по БВ

Борт ЭМК «Циолковский»

Полет не ощущался никак — полное впечатление, что корабль завис в черной пустоте безо всякого движенья.

Клацая магнитными подковками по исчирканной стальной полосе на полу, Бельский приблизился к маленькому иллюминатору. Звезды… Бесконечность…

Можно, конечно, рассудить, что Земля отсюда выглядит голубой блесткой, а Марс раздулся в красно-оранжевый шар с пятнами на круглом боку, но это именно размышление.

Когда «Тайфун» стартовал с Мирза-Чарле и вышел на орбиту, Пётр ясно ощущал движение — громадный челнок навивал витки вокруг сиятельной планеты. Белые льды Антарктиды сменялись синевой Индийского океана, затем внизу прокатывались просторы Азии в выжженных цветах — во всех оттенках желтого да коричневого. А здесь…

Рассудку нужно сделать усилие, чтобы осознать — они летят, поглощая по сто километров каждую секунду.

Хотя нет, уже меньше. «Циолковский» оставил позади исчисленную середину пути, когда корабль развернулся задом наперед — теперь двигатели не разгоняли корабль, а тормозили, сбрасывая скорость. Иначе ЭМК, вместо того, чтобы выйти на орбиту вокруг Марса, просвистит мимо, уносясь в мировое пространство…

Бельский замер. Отсюда, из агрегатного отсека, было слышно, как работают плазменники Чанга-Диаса. Нет, это был не тяжкий рёв, и даже не гул, а скорее шипение. Оно не слишком впечатляло, зато звучало постоянно, день за днем, ускоряя корабль на одну десятую «же». Не абы что, но даже этой малости хватало, чтобы нормально ходить, не чувствуя, как сердце и вся требуха толчется у самого горла.

И спишь нормально — лежа, а ешь и пьёшь сидя. Правда, вода из бутылки вытекает ме-е-едленно, как густой соус, но это уже нюансы…

Клацнул люк переходного отсека, и «в гости» к Бельскому вылез Станкявичюс, в таком же голубом комбинезоне с шевроном «Интеркосмоса». Кряхтя, он дотянулся башмаками до металлической полосы, и магнитные подковки прилипли с отчетливым стуком.

— Кто-то меня обещал в энергоотсек сводить… — сказал Пётр, как бы ни к кому не обращаясь.

— А-а! — заулыбался бортинженер, и светлые, незагорелые риски у его глаз ужались в лучики морщинок. — Ну, идём!

— Прямо сейчас? — обрадовался Бельский. — Идём!

Посмеиваясь, Станкявичюс вернулся в тесный переходник, на одних руках взбираясь по перекладинам.

— Римас… А это правда, что у нас реактор, как у рептилоидов? —