Возмездие - Анастасия Пименова

– Ты не думаешь сбежать, Эйви?

– Нет, – отвечаю Маршаллу и оборачиваюсь, видя парня неподалеку от себя.

– А вид такой, словно ты туда рвануть готова. Всё нормально?

В его глазах вижу искреннее беспокойство, поэтому выдаю слабую улыбку и объясняю:

– Да. Просто задумалась о том, что нас могут услышать пожиратели.

– Ну, в любом случае они будут трупы, если решат напасть на такое количество ликторов.

– Все те мужчины бывшие ликторы?

– Да, почти все из них.

– Как так получилось, что они присоединились к Ашеру… ко всем вам?

– Это мне точно неизвестно, – он пожимает плечами, когда я возвращаюсь обратно, уже останавливаясь рядом с Маршаллом. – Но я слышал, как они обсуждают вакцину. Полагаю, многие присоединились именно из-за неё, из-за того, что узнали о возможности излечения раз и навсегда. Надо было ее в тот раз попробовать на себе.

– Это было бы слишком рискованно, Маршалл, – мы стали возвращаться обратно. – Тем более слишком много нюансов. От того, что нужно было бы знать точную дозу вводимого и возможных побочных эффектов.

– Зато сейчас я бы не думал об этом, – Маршалл достал из своей куртки капсулу кафоликона, которую тут же проглотил и запил водой. – Его всё сложнее раздобыть, Эйви. За последние два года много чего изменилось, в том числе и жизнь в квадрантах, в которых у меня остались несколько знакомых. Людей, записывающихся в самоубийц, становится больше, так как коэффициент на работе выполнять все нереальнее, – Маршалл поджал губы, а голос его стал грубее, когда он об этом всем заговорил. – Они и бегут в поисках лучшей жизни, только не понимают, что тут всё хуже, чем там. Если раньше люди в большинстве случаев с другими людьми расходились мирно, то сейчас они готовы поубивать друг друга из-за одной капсулы.

– Я не знала, что всё настолько плохо.

– Да. А теперь можешь представить, что будет через три года? – я промолчала, а Маршалл сам же ответил на вопрос. – Ещё хуже. Это вопрос времени, когда в квадрантах начнутся восстания из-за несправедливости и повышении коэффициента, который обязательно увеличат.

– Я думала, что на ближайшие десятилетия кафоликона должно хватать.

– Его и хватает, только богачи готовы потратить все и запастись на года вперед. Поэтому пока многим удается скрывать и делать вид, что всё с кафоликоном отлично. Но думаю, что в ближайшие пять лет люди узнают правду.

До слов Маршалла я как-то и перестала задумываться о кафоликоне, понимая, что пока мне его дает Ашер, то могу не беспокоиться. Но кафоликон может закончиться и у ликтора. Раздобыть самой я не пробовала, да и даже не думала об этом.

Если всё и правда так плохо, как говорит Маршалл, то у человечества в запасе не более десяти лет на то, чтобы всё исправить. Иначе они поубивают друг друга в погоне за лекарством.

В голове моментально пронеслись картины хаоса и разрухи. Квадранты, охваченные пламенем бунта, улицы, залитые кровью, обезумевшие от страха и отчаяния люди, готовые на все ради капсулы.

Что станет с обычными людьми, когда кафоликон станет роскошью, доступной лишь избранным? Они обратятся в пожирателей, лишь немногим повезет умереть. Это будет настоящий конец света.

Я покачала головой, думая о том, что такие люди, как Сицилия банально этого не понимают. Или она собирается всю жизнь прожить в бункере до старости, не видя дневного света? Если вакцину не использовать, то твари заполнят каждый уголок земли.

Я села обратно в машину, когда Маршалл направился к другим людям.

Уже в салоне увидела Ашера, который протянул мне консервную банку и хлеб.

– Поешь. Дорога дальняя.

Я посмотрела на еду в его руках, как на удавку, нерешительно взяв её и вилкой поковыряла содержимое.

Я не завтракала сегодня, да и вообще за весь день не ела, когда другие делали это во время коротких остановок или прямо в машинах. Видимо, Ашер заметил, что я не ела.

Проглотила первый маленький кусочек и подавила рвотный позыв.

Всё ещё не могу.

Съела ещё немного.

– Что с тобой?

Я правда пыталась, чтобы моя дрожащая рука с вилкой не выдала напряжения, но ликтор и это заметил.

Опустила банку и хлеб, взглянув на него и видя хмурый взгляд, решила признаться:

– Тогда в плену… Дэрил давал мне еду с человеческими частями тела. Не сразу, а через какое-то время… – нервно сглотнула и задержала дыхание, замечая, как его взгляд становится всё темнее. – Он подсыпал туда содержимое кафоликона, чтобы я не ориентировалась во времени и не знала, когда принимаю лекарство. Ему было интересно, насколько далеко я готова зайти ради собственного выживания. – Ашер молчит, его лицо окаменело. Я увидела, как напряглись его челюсти, как побелели костяшки пальцев, сжимающие руль. – Я не знаю, сколько времени это продолжалось. Дни, недели… Я просто ела, чтобы выжить… Теперь же меня тошнит от любой еды. Я чувствую тот ужасный привкус… гнили и крови.

Наступила долгая, тягостная тишина.

Я думала, что увижу отвращение, гнев или жалость. Но Ашер просто продолжил молчать. Затем ликтор медленно выдохнул, и я увидела, как напряжение постепенно покидает его тело.

– Это не твоя вина, Эйвери. Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы выжить. Это было правильное решение тогда. Не каждый смог бы так поступить.

Он протянул руку и коснулся моей щеки. Его прикосновение оказалось нежным, таким, которое мне было бы ранее трудно приставить.

В этот самый момент открылась задняя дверь, и в салон сел Хант, а Ашер медленно опустил руку, когда я заставила себя доесть пищу.

В груди опять появилось что-то странное, то, что даже объяснить никак не удается.

Через десять минут мы выдвинулись дальше, уже двигаясь по сумеркам.

Мне показалось, что я прикрыла глаза совсем ненадолго, но когда вновь их открыла, то увидела рядом Ханта, а Ашера позади, поэтому поняла, что была ещё одна короткая остановка, за которую они успели поменяться местами.

Свет от фар так и является единственным освещением на дороге, которая в этих местах оказалась разрушенной во многих местах.

Во второй раз вновь прикрыла глаза и открыла, когда уже начало светать, понимая, что теперь же пейзаж сильно изменился.

Деревья поредели, горы стали выше, а дорога более извилистой и с частыми поворотами, на которых даже немного укачивает.

Слой снега тоже толще, чем был до этого.

Пейзаж за окном, хоть и красив в своей суровой, зимней красе,