Молот Пограничья - Валерий Пылаев

— Вот и я так думаю. — Я снова заулыбался, старательно изображая миролюбие, однако мысль до конца все-таки довел: — А дурак ты, дядя Олег, потому, что глупости говоришь. Ну на кой-черт мне этот Новгород? Вы — моя семья. Может, и не родная, но другой у меня нет и не будет. И никуда я от вас теперь не денусь. — Я протяжно вздохнул и закончил. — Хоть и бастард.

— Ну… вообще-то… — Дядя замялся. — Тут, Игорь, такое дело…

Видимо, ему не слишком-то удавались светские беседы. Выглядело так, будто он заготовил некое подобие речи, однако то ли забыл все слова, то ли решил сразу перейти к делу.

Дядя шагнул к столу и со скрипом опустился в здоровенное кожаное кресло. Могучая ручища нырнула в один из выдвижных ящиков и через несколько мгновений протянула мне сложенный вдвое листок плотной белой бумаги.

— Вот, — буркнул дядя. — Читай.

До текста я добрался не сразу. Сначала чуть ли не полминуты разглядывал двуглавого орла на щите с двумя скрещенными мечами — имперский герб. Потом переключился на хитрый орнамент по краям листа и только после него добрался до содержания важного — а в этом уже не было никаких сомнений! — документа.

— Ничего себе, — выдохнул я, пробежав взглядом строчки.

И тут же принялся перечитывать. Раз, другой, третий… Но никакой ошибки, равно как и двусмысленности в бумаге быть не могло: в соответствии с указом его величества императора Николая Александровича, я, Иван Данилович Митрофанов, уже неделю как считался законным отпрыском его сиятельства Данилы Михайловича. С правом принять фамилию Костров, а также наследовать за покойным родителем княжеский титул, земли, имущество — как личное, так и семейное.

И прочая, и прочая, и прочая.

— Ничего себе, — повторил я.

Вряд ли государев указ на деле сулил мне хоть что-то, кроме забот и неприятностей, но я все равно раз за разом перечитывал фамилию Костров, примеряя ее на себя — вместе с новой жизнью. И дело было не только в княжеском титуле и каких-то там капиталах — теперь я мог по праву считать себя не только отпрыском древнего рода, но и полноценным его наследником.

Своим, настоящим братом Полины и Катюшки. Одним из хозяев Гром-камня — а не гостем с птичьими правами. Вряд ли даже дядя мог догадаться, как много для меня значила эта бумага. Стражи умеют скрывать свои эмоции, и со стороны мое лицо наверняка казалось непроницаемым. Но внутри…

Внутри все пело.

Случаи признания бастардов законными сыновьями, да еще и после смерти обоих родителей, конечно, случались. Но, насколько я успел понять, немногим чаще, чем никогда. И я мог только догадываться, скольких сил, времени и, вероятно, еще и денег родным стоило раздобыть эту бумагу.

Зато причину такой милости, кажется, уже знал.

— Ты это… раньше времени не радуйся. — Дядя погрозил мне пальцем. — Княжеский титул — это не просто особые права и какие-то там закорючки на гербовой бумаге. Это еще и обязанности.

— Куда ж я от них денусь. — Я положил драгоценный документ на стол. — Ну и что теперь?

— Что-что… к дружине спустимся. Сообщим, так сказать, официально. — Дядя отодвинул кресло и поднялся. — А потом в оружейную заглянем.

Глава 9

— А вот там внизу — коровник. — Дядя вытянул руку, указывая на вытянутое здание под холмом. — Впрочем, тебе такое знать не обязательно. Не княжеское это дело — со скотиной возиться.

— Всякое бывает. — Я пожал плечами. — Прислуги у вас тут немного.

— У нас, — поправил дядя. — Немного, но есть. Шесть человек, не считая гридей, а больше и не надо.

На усадьбу такого размера я бы нанял не меньше десятка, но с дядей спорить, конечно же, не стал. Он наверняка разбирался во всем это гораздо лучше меня. А может, просто экономил: о богатствах рода — или скорее их отсутствии — мы еще не говорили, однако некоторые здания в Гром-камне уже давно требовали ремонта. А пара-тройка и вовсе просились под снос. И все же стояли, продолжая преданно служить хозяевам.

Оружейная — или арсенал, как называл ее Жихарь — как раз была из таких. Небольшое здание, а скорее даже пристройку под боком у гридницы не обновляли с прошлого века. Она понемногу врастала в землю, но все так же упрямо стояла, вцепившись в могучий бок жилища дружинников — и падать явно не собиралась.

— Проходи. — Дядя снял висячий замок, потянул дверь на себя и чуть отступил, пропуская меня вперед. — Только осторожно, голову не расшиби.

Внутри оружейная выглядела куда симпатичнее. Такой же ветхой, как и снаружи, зато здесь хотя бы было сухо. Правда, не слишком светло — глаза не сразу привыкли к полумраку, но потом я все же смог разглядеть ящики, выстроившиеся вдоль стен, длинный стол и чуть дальше за ним — стойки с подвесами. На некоторых тускло поблескивали топоры, мечи и стволы, однако большая часть их все же пустовала.

Видимо, осталась еще с тех времен, когда дружина Гром-камня насчитывала пятьдесят с лишним человек.

— Небогато, конечно, — вздохнул дядя, проследив мой взгляд. — Но ты не думай, у нас не только железные палки. И ружья, и штуцера имеются, даже холландовский, под большой английский патрон. Еще отец покупал…

Я пока еще не успел как следует разбираться в местном огнестреле. Неудобном, архаичном, маломощном. Да и, пожалуй, бесполезном — я, сколько себя помнил, предпочитал сносить врагов или чистой мощью огня, или оружием ближнего боя. Так что те самые «железные палки» заинтересовали меня куда больше.

Я провел кончиками пальцев по рукояткам мечей, прошагал чуть дальше вдоль стоек и задержался у двуручного молота. Старого, можно сказать, доисторического, покрытого не только ржавчиной, но и слоем пыли чуть ли не в палец толщиной. За него не брались, похоже, уже целую вечность, и я вдруг ощутил острое желание помахать этим неуклюжим куском стали.

Или хотя бы прикоснуться к уменьшенной и жалкой копии моего Крушителя, который кроме меня не мог поднять никто — даже из Стражей.

— С таким на крупного зверя ходят, у кого панцирь крепкий. — пояснил дядя. —