Интервенция - Иван Алексин

— Чего ты ждёшь, князь⁈ — не в силах больше сдерживаться, развернулся я к Пожарскому. — Ещё немного и они наш строй прорвут! Тогда поздно будет!

Большой воевода не ответил, не став напоминать, что командует здесь он, но всё же подал сигнал, вновь бросая в бой конницу Подопригоры. Те яростно ворвались в бой, слегка ослабив напор на копейщиков, давая им возможность немного оправится. Но на другом конце поля уже стронулись с места панцирные казаки, набирая ход.

Вот она, кульминация сражения! Не сможем эту четырёхтысячную одетых в кольчужные панцири всадников лаву остановить и вышедшей вслед за конницей в поле пехоте останется только добить разгромленного врага. Вот только Пожарский тоже это понимал.

Басовито рявкнули пушки, вступая в бой и в стремительно надвигающуюся конницу полетели гранаты, разрываясь под копытами коней. Те, непривычные к разрывам, сбились с ритма, закрутились на месте, ломая монолитность строя. И в этот момент в фланг слегка замедлившейся вражеской конницы, несясь во весь опор, врезались кирасиры Тараски.

Глава 8

12 апреля 1609 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.

— Ну, что там, Архип? Не видать супостатов?

— Покуда тихо всё, — молодой десятник, подъехав к обозу, спешился, зашагал рядом со стрелецким сотником, взяв под узду коня. — Вот только здесь они где-то, рядом. Со вчерашнего дня вокруг нас крутятся.

Косарь слова десятника под сомнение ставить не стал. Сразу видно, что тот своё дело знает, хоть и молодой ещё совсем. Вот и сейчас, вроде идёт рядом, разговаривает, а глазами по сторонам так и зыркает. Словно весь лес насквозь взглядом пронзить хочет.

— Трогай.

Телеги заскрипели колёсами, сдвинувшись с места, потянулись вслед друг за другом мимо нависших прямо над дорогой деревьев. Фёдор, несмотря на заверение пришлого десятника, в свою очередь поглядывал по сторонам, настороженно вслушиваясь в щебетание птиц. Правая рука, согнувшись в локте, привычно легла на пистоль, поглаживая рукоять.

Когда же этот проклятый литвин нападёт? Уже и Козельск за спиной остался, жахнув пушкой на прощание с другого берега реки, а врага всё нет. Может, ошибся Кердыба, неминуемое нападение на обоз предрекая?

На предложение старого друга Косарь согласился сразу, не раздумывая. Ну и что, что смертельно опасно и голову по дороге к Брянску можно запросто сложить? На то он и воин, чтобы завсегда к смерти готовым быть. На том же Урале безопасней не будет. Зато, если сладится всё и они Лисовского изведут, то, как твёрдо обещал калужский воевода, быть Федьке окончательно помилованным и даже чин царского сотника за ним останется.

Косарь едва не простонал, вновь вспомнив ту свою роковую ошибку, совершённую под Костромой. И ведь уверен тогда был в своей правоте! Кердыбе и Пудовке поносные слова вслед кричал. Вот же дурак! Кердыба теперь московский дворянин и калужский воевода, а Иван Пудовка в жильцы вышел да полком командует. А ему бы на дыбе висеть под плетью ката, кабы Тимофей Михайлович не признал, да под свою защиту не взял. А ведь мог и поизгаляться над бывшим сотоварищем-неудачником или просто мимо пройти. Не ровня теперь, как-никак!

— Через две версты опять к реке выйдем, — оглянулся на Косаря Архип. — Место чистое; слева поле, справа река. Далеко всё видно. Там и на ночёвку встать можно будет.

Сотник кивнул соглашаясь. Хотя во главе обоза калужский воевода поставил именно его, во всём, что касалось дороги и ночлега, Косарь к десятнику прислушивался. Тот эти места значительно лучше знает. Да и кого попало Подопригора с царским приказом в Калугу не послал бы. Явно Архин на хорошем счету у воеводы, несмотря на свою молодость.

Вот только зачем Годунов всё это затеял, Фёдор не понимал. Встречал он этого Лисовского сначала в Орле, потом в Тушино. Обычный гонористый литвин, возведённый заискивающим перед шляхтой цариком в полковники. Высокомерный гордец и никуда не годный полководец. Во всяком случае, отправившись в самостоятельный поход, Лисовский прискакал в Тушино в сопровождении всего двух всадников, похоронив где-то восточнее Москвы всё своё войско. Ну, а потом, если верить дошедшим до Фёдора слухам, похоронил своё войско во второй раз, убегая уже из-под Пскова. А Кердыба ещё и про разгром под Тихвином поведал. Неудивительно, что Лисовский в Киевщине с трудом под свою руку три сотни всякого отребья набрал. Кто к такому в отряд пойдёт?

Резкий хлопок выстрела стеганул по ушам.

— То дозор сигнал подал, — мгновенно вскочил на коня Архип. — Засада впереди сотник!

— К бою! — тут же рявкнул во всё горло Косарь и тут же схватил за узду коня, заступая Архипу дорогу. — Ты куда собрался, десятник?

Обоз всколыхнулся, мгновенно выпав из монотонного, будничного ритма. Натянули вожжи возницы, притормаживая лошадей, гренадеры, потянули из гренадьер (специальная сумка) гранаты, выкладывая их прямо на лежащие в телегах мешки, стрельцы потянули мушкеты из-за спины.

— Там мои люди сражаются.

— Нет там никого. Перебили всех, кто ускакать не успел. Что им твой десяток? Здесь биться будем. Здесь и умрём, если твой воевода запоздает.

Архип прорычал что-то невнятно, смерив Косыря ненавидящим взглядом, но с коня слез, потянув из чехла пистоль. Рядом спешились ещё два всадника, присоединились к готовящимся к бою стрельцам.

Враг сумел удивить. Обычно при нападении на обоз, нападавшие перекрывали дорогу подрубленным деревом или заранее сооружённой засекой и, в зависимости от выбранной тактики, либо сразу бросались из леса на застигнутых врасплох обозников, стремясь как можно быстрее преодолеть отделяющее их от обоза расстояние и сойтись в рукопашном бою, либо сначала осыпали оказавшуюся на открытом месте охрану градом стрел и пуль и уже затем добивали выживших в рукопашной. Здесь же лисовчики, вопреки всем правилам, ударили в лоб, стремительно обтекая с обеих сторон замершие на дороге повозки и рубя всех, кто оказался на их пути.

Впрочем, добыча в этот раз Лисовскому попалась зубастая. Навстречу всадникам защёлкали пистолетные выстрелы, посыпался под копыта чеснок, громыхнули вразнобой мушкеты. Но наибольший эффект принесли первые гранаты, брошенные под копыта лошадей. Не самые сильные в общем-то разрывы ошеломили врага, сбыв наступательный порыв. Всадники закрутились на месте, пытаясь успокоить взбесившихся коней, не привычных ни к чему подобному, сдали назад, перегруппировываясь перед новой атакой.

— Эх, не достать их никак, — заскрипел