Как я провёл лето в Талморе - Сим Симович

Писарь отступил, не позволяя себе провалиться слишком глубоко в попытку понять. Двемерские города были опасны не только ловушками. Они ломали мышление. Подстраивали под свою математику. И те, кто слишком долго смотрел на их схемы, начинали мыслить так же — а значит, переставали быть людьми в привычном смысле.

С другого уровня зала донёсся тихий скользящий звук. Как будто что-то небольшое, но тяжёлое переместилось по гладкой поверхности. Таэлис припал к колонне, выглянул.

На нижнем кольце двигалось нечто меньшее, чем сторож наверху, но не менее неприятное. Низкая платформа на трёх полукруглых опорах, по краям которой закреплялись тонкие манипуляторы. Она двигалась по замкнутому маршруту вдоль панелей с формулами, время от времени останавливаясь и выпускала тонкий луч света, проходящий по поверхностям. Как будто перечитывала, сверяла, проверяла целостность.

Молодой маг почувствовал, как у него пересыхает во рту. Если этот объект считывает изменения, то любое вмешательство в панель будет выдано как ошибка. А ошибка в двемерской системе — то же самое, что враждебное действие.

Таэлис не стал задерживаться. Он обошёл зал по самому верхнему кольцу, почти прижимаясь спиной к аркам. На одном из переходов обнаружился узкий лаз вниз, закрытый решёткой. Она не была частью архитектуры — это было чужое вмешательство. Железо грубее, сварка — нордская. Значит, люди попытались перекрыть путь, ведущий ещё глубже.

Эльф опустился на корточки, провёл рукой по решётке. Металл был срезан с одной стороны, а затем вновь тщательно закреплён. Кто-то уже вскрывал этот проход, спускался и возвращался. Настоящие хозяева Маркрафта, те, кто говорил о «векторе развития» и «технологическом превосходстве», явно использовали двемерский узел давно. И не собирались останавливаться.

У него неприятно сжалось под рёбрами. Следствие, которое он вёл в бумагах, теперь имело оформление в металле. Решётка была печатью. Не административной — физической. Печатью на вход в то место, куда смертным лучше не заглядывать.

Писарь замер.

Жезл в его руках тихо вибрировал, реагируя на напряжение системы вокруг.

Город ждал. Не торопясь. Не угрожая. Просто фиксируя новое присутствие.

Илвасион выпрямился и посмотрел вниз, туда, за сваренные прутья. Внизу не было света. Только тень, в которой слышался ещё более глубокий гул. Тот самый, что чувствуется не ушами, а внутренними органами.

Первые уровни двемерского города были всего лишь порогом.

Дальше начиналось самое интересное.

Для эльфа всё началось с тихого щелчка.

Не ловушки, не тревоги, а чего-то настолько будничного, что в обычном городе это бы слилось с шумом улиц. Здесь, в глубине под Маркрафтом, каждый звук был отдельной мыслью системы. Таэлис стоял на узком уступе и вслушивался. Вибрация в металле сменилась, стала более частой, дробной, словно где-то рядом раскрылся новый цикл.

Через мгновение он увидел их.

Из щели в стене, довольно узкой для человека, выполз первый автоматон. Небольшой, размером с крупного краба, но с паучьей пластикой движения. Дюжина тонких металлических лап цеплялась за гравировки на полу и стенах так, будто поверхность была не гладкой, а шероховатой. В центре корпуса — округлый блок, защищающий ядро, по бокам — набор инструментов вместо конечностей. Паукообразное создание остановилось у трещины в одной из труб и замерло.

К нему тут же присоединились ещё двое.

Эти не делали ни одного лишнего движения. Один выдвинул тонкий резак и аккуратно снял слой металла вокруг повреждения. Второй раскрывал отсек корпуса и извлекал оттуда новый фрагмент сплава, подогнанный под размер трещины. Третий, чуть более крупный, удерживал всё на месте, пока внутренняя система автосварки замыкала шов.

Ни команды. Ни крика. Ни магии.

Чистая, отточенная до автоматизма функция.

Маркрафтский писарь наблюдал за этим, затаив дыхание. Было в этом зрелище что-то оскорбительно стройное. Там, где на поверхности люди собирали комитеты, спорили, писали отчёты, назначали ответственных и пытались найти виноватого, внизу под городом три бездушные машины просто видели проблему и исправляли её. Никакого совета, никакой политики. Не было ни совести, ни трусости, ни жадности. Только точность.

Двемеры создали для себя слуг, которые никогда не спорят и не задают вопросов.

Эльф поймал себя на том, что завидует мёртвым.

Автоматоны закончили работу синхронно. Тонкая трещина исчезла, поверхность трубы снова стала идеальной. Один из пауков коротко коснулся шва манипулятором, и по металлу прошёл лёгкий, почти неуловимый отблеск. Проверка. Подтверждение. Узел признан стабильным. Через секунду троица уже скользила дальше, растворяясь в тени других коридоров.

Где-то в глубине зала раздался тяжёлый, глухой удар. Таэлис инстинктивно отпрянул к стене.

По магистральному мосту двигалась сфера-страж.

Она шла, как идёт воин, знающий, что эта земля принадлежит только ему. Нижняя часть корпуса — перекатывающийся металлический шар, мерно вращающийся и не издающий ни единого лишнего звука. Верхняя — сегментированная оболочка с убранными внутрь лезвиями и стволами. В узкой смотровой щели мерцал холодный свет сенсоров. Сфера не торопилась. Ей и не нужно было спешить: всё в этом мире работало под её контрольным взглядом.

В молодом талморце что-то неприятно шевельнулось.

Верхний город, со своими надзирателями, начальниками, придворными магами, на их фоне выглядел грубой, шумной пародией на власть. Там они строили порядок из бумаги и страха. Здесь порядок был вшит в металл и логику.

Сфера остановилась у одной из колонн. Из её корпуса выдвинулся тонкий штырь, коснулся поверхности. Символы вокруг вспыхнули, показывая статус. Страж повернулся, сменив направление, и покатился дальше. Для него он — чужак — пока был флуктуацией на пределе допустимого: слишком тихий, слишком маленький, чтобы вмешиваться.

Таэлис смотрел на уходящую конструкцию, и в голове у него рождалась нехорошая мысль.

«А если… взять что-то маленькое? Не такое. Не город. Не сердце. Фрагмент. Личного слугу».

Высокорожденный тряхнул головой, будто пытаясь отогнать паразитный импульс. Но мысль, как двемерская гравировка, уже легла тонкой линией, от которой можно только наслоить новые.

Он продолжил путь по уровню, и чем дальше углублялся, тем яснее видел: здесь всё построено не вокруг людей. Не вокруг жизни. В центре — функция.

Автоматоны-пауки суетились в полуоткрытом туннеле, словно серебряные тараканы. Они переворачивали блоки, втягивали обломки в свои отсеки, сортировали металл по ещё понятной только им логике. Часть деталей отправлялась вверх по механическим шахтам, часть исчезала в нижних каналах. Ремонтная сеть города не