Уйти вместе с ветром - Екатерина Мурашова

— Барон, не смеши меня, — ответила Александра. Впрочем, судя по лицу, смешно ей не было. — Ты ведь, помнится, историю изучал. Стало быть, знаешь: как только люди решают, что обычные принципы человеческого общежития, вроде тайны переписки, по тем или иным причинам сделались неактуальны — вот тут самое страшное и начинается…

— Я же не призываю тебя копаться в её личных тайнах! Ты могла хотя бы заглянуть в её письмо одним глазом и убедиться, что там нет ничего жизненно важного для всех! В конце концов, это вопрос безопасности!

— Успокойся, при переносе файла я мельком видела последние фразы… Тина знает не больше нас. Девочка просто влюбилась в одного из зигфридов… ну, тех рыболовов, и надеется ещё встретиться с ним. Юность, время любви… Ты же не будешь усматривать в этом угрозу для безопасности?

— А-а-а. — Барон вздохнул с облегчением и разочарованием одновременно. — Вот оно что… А в нашем возрасте, по-твоему, влюбляться уже не время?

— В случайно увиденного зигфрида? — Александра удивлённо подняла брови. — Полагаю, что да… А ты думаешь иначе?

— Сандра, послушай… — Барон протянул руку.

— Клац!

Хильда распахнула пасть и с лязгом, достойным капкана, проглотила жирного слепня. Барон вздрогнул и отшатнулся.

Александра взяла руку Барона в свои — сухие и сильные, перевернула ладонью вверх, внимательно, всмотрелась, как будто собиралась гадать.

— Баро-ончик, — протянула она. — Неужели ты всё ещё грызёшь заусенцы?! Бизнесмен новой формации, а туда же! Чего доброго, грязь попадёт, воспаление… Помнишь, как сам меня попросил тебя по рукам бить, когда в рот их потянешь… Особенно перед экзаменами…

— Чёрт… — Барон выдернул руку и совершенно по-детски спрятал её за спину. — Сто лет ведь не грыз! Представь, вторая жена уговорила — даже маникюр несколько раз делал… «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…» А тут… Сам даже не заметил…

Александра рассмеялась и поднялась, отбросив измочаленную ветку.

— Пошли к костру, Барончик! Соболя нас небось уже потеряли…

Светодиодный фонарик, висевший под потолком, делал лица лежавших мертвенно-бледными и почему-то испуганными.

— Мариша, — начал Сергей, — Барон говорит, что Тина ничего не знает. Конец её письма подруге посвящён мимолётному увлечению немцем-рыболовом. Согласись, если бы она там увидела хоть что-то реальное…

— Каким ещё немцем?! — Марина приподнялась на локте.

— Ну помнишь, мы мельком видели на стоянке иностранцев от фирмы «Умба-трэвел»?

— А-а-а… Ну да… Но они даже не разговаривали!.. Так, так… Да, всё-таки Кристина у нас…

— Ага, ну глуповата, — усмехнулся Соболь. — И слава Аллаху. Женщине не обязательно быть умной, чтобы быть счастливой…

— Н-да… Кажется, мы говорим сейчас про одного и того же человека… Алик, а ты что думаешь?

— Я думаю про Тинку и «Семнадцать мгновений весны».

— ?!

— Там Штирлиц в конце важного разговора просит таблетки от головной боли. И голос за кадром говорит, что именно на это тот дядька обратит внимание и именно это запомнит…

С минуту в палатке царило молчание. Потом Марина протянула руку вверх и погасила фонарик.

— По-моему, ты переоцениваешь умственные способности сестры, — донёсся уже из темноты голос Соболя.

— Не знаю, не знаю…

У сына и жены голоса были похожи. Соболь так и не понял, кто отозвался на его реплику.