Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

Заполнив Накопители в одних яслях, я перешел ко вторым, а затем и к третьим. Да уж, покушать лошадки явно любили! Потраченной Энергии хватило бы, наверное, чтобы, например, освещать большой город в течении месяца. Так что Резерв к тому моменту, когда ясли были полны, я основательно просадил. Но немножко Силы таки осталось.

Едва я закончил, как чудесные лошадки, одновременно, словно по команде, захрустели заправленным Силой льдом, а Мара изумленно покачала головй:

— Сумел ты меня в очередной раз удивить, Гасан Хоттабыч! Даже мне в былые годы с трудом удавалось их накормить. А ты сумел. Да еще и осталось, небось, силушка в Резерве?

— Ну, есть немного, Хозяюшка, — не стал я кривить душой. — Но на редкость прожорливая у тебя скотинка, — признался я.

— Ну, так это потомство самого Слейпнира[1] — восьминого жеребца Одина. На какие только ухищрения мне пришлось пойти, чтобы их заполучить — до сих пор вспоминать страшно…

Дождавшись, когда ясли опустели, Марена громко хлопнула в ладоши. В конюшне мгновенно появился давешний мерзкий старикашка — Ломонос. Он незаметно вплыл морозным туманом, а затем материализовался возле своей Повелительницы.

— Запрягай сани, Ломонос! — величественно распорядилась Мара. — Прокатишь наших гостей…

— Будет исполнено в лучшем виде, Хозяйка! — Верный прислужник зимы поклонился Владычице Стужи едва не до земли.

Свистнув на помощь мелких Бесов Холода, он ринулся исполнять распоряжение.

[1] Слейпнир («скользящий» или «живой, проворный, шустрый») — в скандинавской мифологии восьминогий конь Одина, порождение Локи. В сагах сказано, что Слейпнир, лучший из коней, и он «о восьми ногах». Исследователи фольклора считают, что «восьминогий конь Одина является типичным конём для шамана» и что в путешествие шамана на небеса или в преисподнюю, шаман «обычно представляют сидящим на каких-то птицах или животных». Ездовое существо шамана может быть разным, но лошадь в этой роли встречается довольно часто в местах, где широко используются лошади, а то, что Слейпнир способен перевозить бога по воздуху, также характерно для коня шамана.

Глава 17

Пока Ломонос с подручными возился с Волшебными лошадками, мы следом за Мареной вышли на широкий двор перед замком, очищенный от сугробов.

— Взаправду вернешься, Гасан Хоттабыч? — с надеждой глядя в серое небо, спросила Снежная Королева.

— Даже не сомневайся, Хозяюшка! — уверенно произнес я. — Хоттабыч своего слова никогда не нарушал.

— Даже Предвечные это подтвердили… Но мне всё равно не верится… Слишком долго я пробыла в заточении… — Она тяжело вздохнула и еще больше ссутулила свою горбатую спину.

— Ну-ну-ну! Не впадай в уныние, Владычица! — решил я её немного приободрить. — Глазом моргнуть не успеешь, как я тебя отсюда вытащу! — оптимистично заявил я. — И вот еще что… — Я нарочно сделал многозначительную паузу, чтобы ещё раз встретиться с ней взглядом.

Марена оторвалась от стального неба, что щедро посыпало снегом замершую землю, и повернулась ко мне.

— Ты же красивая баба, Хозяйка. Я видел, ты можешь. Зачем губишь такую благодать, от которой глаз радуется? Будь всегда блистающей королевой, чем уродливой старухой Лоухи!

— Я не могу долго…

— Можешь! — резко и непочтительно перебил я её. — Нужно просто взять себя в руки и держаться! Каждый день понемногу увеличивая время! Подходи каждый день к своему ледяному зеркалу и говори: я — самая обаятельная и привлекательная! И нет на свете никого красивее меня! И ты сама увидишь, как изменится твоя жизнь даже в этих «застенках».

— Я… попробую… — неуверенно произнесла старуха, принимая облик ослепительной красавицы.

— Ну, вот! Совсем другое дело!

В небе над ледяным дворцом показались чудесные сани Марены, запряженные тройкой изумительных белоснежных лошадей. От их ослепительной чистоты, резко выделяющейся на фоне «грязного» неба, натурально ломило глаза. Сани стремительно спикировали вниз, и приземлились во дворе. Кони громко фыркали и резво молотили копытами по утоптанному снегу. Видать, застоялись за столько-то столетий без движения.

— Поберегис-ся! — выкрикнул Ломонос, правивший лошадьми, когда тройка резко затормозила буквально возле моего носа, едва не сбив меня с ног.

Мара даже не отшатнулась, да и я не стал поддаваться панике. Буду я еще перед такой умопомрачительной дамой лицо терять.

— До свидания, Гасан Хоттабыч! — хрустальным голоском пропела Богиня. — Я буду ждать тебя с нетерпением!

— Я вернусь, прекрасная Марина! — произнес я, взяв Снежную Королеву за ледяную руку и нежно её поцеловав в тыльную сторону ладони.

Губы мгновенно занемели от холода, но я стойко вытерпел эту боль. Марина дернулась, как будто от ожога, но тоже сумела сдержать свой порыв, и её прекрасная ладонь осталась в моих руках.

— Будь всегда такой же, как сейчас… — произнес я напоследок, отпуская её руку. — Я вернусь! Обязательно вернусь!

После моих слов Мара рассыпалась ледяным туманом, и мы с Матросскиным остались наедине с Ломоносом, восседающим на козлах Волшебной повозки.

— Ну, и чёй стоим? — совершенно непочтительно вопросил у меня Стихийный Дух. — Кого ждем? Залезайте шнуром — пока лошадки вразнос не пошли! Давненько мы их не выгуливали.

Я, кряхтя по привычке, залез в расписанные серебром сани, а Матроскин попросту перепрыгнул не очень высокий бортик. Ломонос стеганул лошадей длинным кнутом и закричал молодецким покриком:

— Н-но, родныйяяя! Трохай!

Сани легко взмыли вверх, с каждым мгновением поднимаясь всё выше и выше. У меня даже дух захватило: во все стороны, насколько хватало глаз, раскинулся заснеженный лес, поражая воображение своим безмолвным великолепием. Я навалился грудью на край саней, чтобы получше разглядеть всю эту красоту.

— Ох, красота-то какая! — голосом Яковлева из «Ивана Васильевича» вслух произнес я, устроившись поудобнее. — Лепота! — Езда на Волшебной повозке доставляла мне истинное наслаждение.

— Это кому как, — откликнулся Ломонос, обернувшись ко мне, — меня эта лепота поднебесная совсем не прельщает. По мне лучше по земле бродить, чем в небесах летать.

— А чего же тогда ты за кучера? — полюбопытствовал я. Делать пока было совершенно нечего, и я решил скрасить дорогу беседой со Стихийным Духом.

— По части летаний у нас Буран большой любитель, но его Летучие Коняшки на дух не переносят. А за кучера у нас раньше Опока был. Был, был, да весь вышел! Таперича мне вот за него отдуваться приходится! — недовольно добавил Ломонос.

— И куда же это