KapitalistЪ - Алексей Стацевич

Ганс подтвердил, что разыскиваемый полицией дедушка Фрэдди совсем не Крюгер, а ни кто иной, как мистер Вайлет, между прочим очень уважаемый человек, отец мануфактурщика мистера Вайлета-младшего.

Выяснилось, что дедушка — постоянный клиент в конторке Ганса, играет уже несколько лет, и ни в каких связях с Кей-Кей-Кей замечен не был. Даже вчера он ставил не на падение — как утверждал Иван в своей придуманной истории, рассказанной в клубе, — а на рост акций «Трансатлантических Линий», что было зафиксировано в журнале ставок брокерской конторы.

— Если на то пошло, — закончил свой рассказ Гарсия, — то вы, мистер Крюков, были нам не особо-то и нужны. С самого начала казалось, что вы человек в этом деле случайный, а адрес предполагаемого, но неподтвердившегося террориста мы выяснили и без вашей записной книжки — в журнале клиентов бакет шопа «Ганс и К°», благо те его ведут. Но, сами понимаете, после вчерашней атаки на Статую Свободы мы просто не могли не отреагировать на поступивший сигнал.

— Понимаю.

— Пришлось действовать немного жестко, — подхватил Браун, вся злость которого куда-то испарилась, — но у нас не было времени рассюсюкиваться. Поэтому от лица всей полиции Нью-Йорка хочу принести вам искренние извинения, пожелать хорошего дня и напомнить: язык мой — враг мой. Поменьше болтайте, мистер Крюков. До свидания. — Не дожидаясь ответа, детектив Браун направился прочь.

— Если у вас будут какие-то вопросы, проблемы, важная информация и все в таком духе — обязательно сообщайте мне лично, — уже прощаясь, подсказал Мартин Гарсия. — Просто позвоните на общий номер полиции и назовите оператору в центральной коммутаторной мою фамилию, номер моего значка и номер нашего отдела. Вас свяжут. Запишите в свою книжку, чтобы не забыть.

— Хорошо, спасибо, — принял жест доброй воли Иван. — Но не пойму, почему мне вдруг выпала такая привилегия?

— Не знаю, мистер Крюков. Что-то в вас есть. Какая-то честность, что ли, порядочность. Стержень! Мне кажется, вы многого добьетесь в этой жизни. И когда это случится, ужея́обращусь к вам за помощью, а не вы ко мне. Конечно, я надеюсь, что ни мне, ни вам помощь не понадобится, но… Так что это взаимовыгодное сотрудничество.

На этом они попрощались, и Крюков вышел на улицу. Путь его лежал на Орчард-стрит через ближайшую аптеку и кондитерскую — за всей суетой он так и не успел сегодня позавтракать, а еще у него жутко болела голова. Поэтому вопрос: «Что за сволочь донесла на меня в полицию?» — на тот момент остался без ответа.

Глава 16

Если Иван и надеялся потихоньку прошмыгнуть в свою комнату, пока дома никого не было, и получше подготовиться к вечернему разговору с родителями, то этим планам не суждено было сбыться.

На пороге его встретили заплаканная мать, выглядевшая бледнее обычного, и хмурый отец.

— Слава Всевышнему! — кинулась обниматься мама. — Отпустили.

Отец же был настроен не столь благодушно.

— Анна Васильевна, а ну посторонись, дай-ка я с сыном пообщаюсь.

— Андрюша, — испугалась та, — давай только без рукоприкладства!

Отец отмахнулся: «Сам разберусь».

— Приезжала полиция, нас с матерью дернули с работы, был обыск. Нашли вот это. Объяснись, — протянул он вексель на семь тысяч долларов, ранее полученный Иваном от мистера Ганса и спрятанный им под матрас. — И по поводу всего остального — тоже.

Попросив родителей не волноваться, Иван провел их в свою комнату, где и рассказал почти не выдуманную, но слегка приукрашенную историю: банк, бакет шоп, ставки, удача, ресторан, гостиница, арест, благоприятное прояснение ситуации. Задуманную изначально версию про инсайдера Крюгера он решил умолчать — один раз его уже чуть было за это не посадили, хватит!

— Ты же понимаешь, что повел себя безрассудно и тебе просто повезло, что не проиграл все наши сбережения? — когда Иван закончил говорить, спросил отец.

Тот кивнул: «Понимаю».

— Хватило же ума снять все деньги со счета! — вернулась сварливость в голос мамы. — А если бы тот кораблик вчера не захватили, то что тогда? Ты об этом подумал? Мозги вообще есть? Сколько бы мы расплачивались с выбивальщиками долгов?

— Но все же закончилось хорошо, — примирительно улыбнулся Иван и решил действовать: — Мам, пап! Кто не рискует, тот всю жизнь впахивает по двенадцать часов шесть дней в неделю и все равно нищенствует!

— Мы не нищенствуем, — отрезала мать. — Если ты про нас.

— Ладно, хорошо, перефразирую, — пошел на попятную Иван, — не нищенствуют, но живут… кхм… бедновато. Вот посмотрите вокруг! — Он обвел комнату рукой. — Неужели вы мечтали о такой жизни?

Родители переглянулись, и Иван заметил то ли смущение, то ли скорбь в их взглядах.

— Неужели вам самим не хочется все изменить? — продолжил говорить он. — Неужели не хочется большого красивого дома? Путешествий по миру? Вкусной и разнообразной еды? Прислуги, в конце концов? Чтобы жить и наслаждаться жизнью, а не быть рабом?

— Ну какой прислуги! — рассмеялся отец, зацепившись за эту фразу и словно пропустивший все остальное. — Мы что, Рокфеллеры какие-то? Вон, к примеру, мать, — сама себе и уборщица, и повариха, и все, кто только захочешь. Прислуга, надо же…

Иван разозлился. Он понимал, что выросшие в определенной среде люди, с детства привыкшие к тому нищенскому существованию, которое в их понимании звалось жизнью, вряд ли смогут вот так просто, по щелчку пальцев, изменить свое мышление. Но первый шаг к переменам сделать было нужно!

— Хотите вы или нет, но дальше будет так, — твердо отрезал он и начал говорить.

Остаток дня, весь вечер и даже часть ночи прошла в жарких спорах, угрозах, гневных криках, пререканиях и слезах. Но, в конце концов, стороны пришли к соглашению.

А сообщил Иван родителям примерно следующее: 'Оставаться в этом клоповнике у меня больше нет ни сил, ни желания. Хотите вы или нет, но я мальчик уже взрослый, поэтому завтра же собираю вещи и уезжаю. Куда? Сниму хороший, чистый, опрятный домик где-нибудь неподалеку, там, где по ночам не воют пьяные соседи, где за стеной не бывает поножовщины, а интимные отношения становятся сокровенной тайной двух любящих людей, а не ночным достоянием всего барака.

Надеюсь, продолжал говорить он, вы не будете упорствовать и поедете со мной. Если нет — никого не заставляю, проживу сам. Впрочем, уточнил тогда он, я не вижу ни единой причины, почему вы должны оставаться в этой помойке. Считаете, что снимать домик слишком дорого? Но у меня есть вексель на семь тысяч, которых точно хватит на несколько лет вперед, даже если никто из членов семьи не будет работать'.

Родители, конечно, пытались Ивана