Тактик.2 - Тимофей Кулабухов

«Охренеть картоха с салом, — пронеслось у меня в голове. — План уровня „пойдём и всех убьём“. Заброшенные туннели, о которых орки „якобы“ не знают? Серьёзно? Четыре года войны, орки захватили пять шестых территории, включая эту самую „Пирамиду“, которая, надо полагать, не в чистом поле стоит, а наоборот, в сердце гор и является узлом коммуникаций, и они, значит, не удосужились проверить все подходы к ней, особенно такие „секретные“? Да эти „тупые твари“ должны были там уже каждый камень обнюхать и по три ряда ловушек наставить. А „удар в тыл“ такой массой народу? Это ж какой длины кишка должна растянуться в этих узких туннелях? Идеальная мишень для засад. Шестиугольная Пирамида… Звучит, как финальный уровень в какой-нибудь стратегии, где сидит главный босс со всей своей армией. И мы туда полезем с парадного, то есть, с „секретного чёрного“ входа, надеясь на авось. Ну, и король во главе… Это, конечно, добавит эпичности происходящему. Особенно, когда его первым и пристукнут».

К моему удивлению, а точнее, к ожидаемому разочарованию, план короля вызвал бурный, почти экстатический восторг у большинства присутствующих гномьих командиров. Они вскакивали с мест, стучали кулаками по столу, выкрикивали здравицы в адрес «мудрейшего Хальдора» и клятвы «умыться орочьей кровью». Падкие на громкие слова, тщеславные донельзя, ослеплённые жаждой реванша и обещаниями лёгкой победы, они даже не пытались включить мозг и проанализировать услышанное.

Воррин сидел молча, сжав губы, и лишь покачал головой, встретившись со мной взглядом. В его глазах я прочёл то же самое, что творилось у меня в душе: «Это безумие!».

Я молчал. Какой смысл что-то говорить? Меня никто не спрашивал, да и слушать бы не стали. «Человек, что он может понимать в нашей, гномьей, войне?» — наверняка подумали бы эти бородатые вояки. Я лишь отметил про себя несколько ключевых моментов: полное отсутствие разведданных о противнике в этих «нижних туннелях», абсолютная уверенность в их непроходимости для орков и такая же абсолютная вера в собственную непобедимость.

Хорошее начало для эпического провала. Всё равно как послать танковый полк на минное поле.

После того, как восторги немного поутихли, и Хальдор, раскрасневшийся от удовольствия и самолюбования, милостиво позволил задавать «незначительные уточняющие вопросы», несколько наиболее осторожных (или наименее глупых) вождей попытались было что-то промямлить о возможных трудностях, о снабжении такой большой армии в узких туннелях, о необходимости хотя бы минимальной разведки… Но их тут же зашикали более ретивые «патриоты», а король отмахнулся от них, как от назойливых мух.

— Трудности? — горделиво прогремел он. — Какие могут быть трудности на пути к славе и отмщению? Гномы не боятся трудностей! Снабжение? Каждый возьмёт с собой достаточно провизии! А разведка… зачем нам разведка, если мы идём туда, где врага нет и быть не может? Мы сами будем для них разведкой! Внезапной и смертоносной!

«Ага, — скептически подумал я. — Особенно внезапной для нас самих, когда мы наткнёмся на хорошо подготовленную оборону. И смертоносной — тоже для нас».

Совет закончился всеобщим ликованием и немедленным приказом готовиться к походу. Выходя из зала, я чувствовал себя так, словно побывал на репетиции очень дорогого и очень кровавого спектакля, где мне, к счастью или к сожалению, досталась лишь роль зрителя.

И вот началась она, эта «лихорадочная подготовка».

Алатор загудел, как растревоженный улей. Гномы с энтузиазмом, достойным лучшего применения, точили топоры и мечи, латали старые доспехи, ковали новые наконечники для стрел и болтов. Кузнечные горны не угасали ни днём, ни ночью, разнося по подземному городу запах раскалённого металла и гари.

Женщины и дети таскали мешки с провизией, сушили мясо, пекли лепёшки. Все это делалось с невероятным рвением, но, как я успел заметить, наблюдая со стороны, без малейшего намёка на какую-либо систему или организацию. Каждый клан, каждый отряд готовился сам по себе, царила невообразимая суета и неразбериха.

«Энтузиазм — это, конечно, хорошо, — думал я, глядя, как два гнома чуть не подрались из-за последнего точильного камня. — Но без грамотного управления он быстро превращается в хаос. А хаос на войне — это первый шаг к братской могиле».

Наёмники-люди, те самые, кого вербовали и собирали в Алаторе, восприняли новость о походе с особым воодушевлением.

Для них это был шанс поживиться.

Большую часть времени они проводили в немногочисленных алаторских кабаках, пропивая аванс, горланя песни и хвастаясь будущими подвигами и несметной добычей. Я несколько раз сталкивался с той троицей, которой преподал урок вежливости на рынке. Они старательно делали вид, что меня не замечают, и обходили меня десятой дорогой, что не могло не радовать. Их бывший главарь, здоровяк с выбитыми зубами, теперь шепелявил и смотрел на мир с плохо скрываемой обидой.

Пару раз я пытался заговорить с некоторыми гномьими командирами, которых Воррин считал более-менее вменяемыми.

Задавал простые, на мой взгляд, вопросы: проводилась ли хоть какая-то разведка этих самых «нижних горизонтов» за последние годы? Есть ли информация о численности орков в районе «Шестиугольной Пирамиды Камма»? Их вооружение, тактика, имена вождей, если таковые известны? В ответ я получал либо снисходительные усмешки, либо откровенно пренебрежительные ответы.

— Орки — тупые твари, человек! — с учительскими нотками басил мне в лицо один такой командир, чья борода была украшена золотыми кольцами вперемешку с зубами хищных зверей. — Мы просто будем крушить их! Их вождь — дубина! А тактика — бежать и орать!

— Разведка? — искренне удивлялся другой, поглаживая рукоять огромного топора. — Зачем? Мы и так знаем эти туннели, как свои пять пальцев! Мы там когда-то жили, наши предки их строили! Орки туда и носа не сунут, кишка тонка!

«Ну да, ну да, — думал я, отходя от этих гениев военной мысли. — А орки, значит, четыре года сидят на верхних и средних горизонтах и тупо ждут, пока вы к ним в гости с „сюрпризом“ заявитесь. Никто не допускает даже мысли, что орки могут быть не такими уж и тупыми, какими их хотят видеть».

Вечером, накануне выступления, Воррин пришел ко мне в мою каменную келью. Он выглядел уставшим и подавленным.

— Рос, — начал он, присаживаясь на грубо сколоченную лавку. — Я предполагаю, что ты думаешь обо всем этом. И, честно говоря, я во многом с тобой согласен. Но приказ есть приказ, и король… он не терпит возражений. Наше клановое ополчение выдвигается, возглавляю его я.

Он помолчал, разглядывая свои мозолистые