Командир 2 Война - Василий Седой

людей тоже не хочу и не буду. Как-то сразу для себя решил, что со мной в этот самоубийственный прорыв пойдут только добровольцы, и не больше ста двадцати человек на двенадцати броневиках.

Если этого количества не хватит, чтобы пробиться в указанном направлении, значит, и всего батальона будет мало. Не вижу, как уже говорил, никакого смысла гробить всех своих людей.

Перед строем не распинался, сказал, как есть, что дело, на которое нужны добровольцы наверняка приведёт к смерти. Поэтому прежде, чем попасть в их число, стоит сто раз подумать, надо ли это делать. Ведь вероятность выжить мала, как никогда. Если говорить по правде, так речь моя была и того короче. Я вышел перед строем и произнес:

— Товарищи, так уж случилось, что командование решило отправить часть из нас на убой, в прямом смысле слова. Операция, проведения которой от нас требуют, это дорога в один конец. Вряд ли её кому-либо из её участников получится выжить. Тем не менее, отказаться от её проведения возможности нет. В связи с этим мне нужны добровольцы, но имейте ввиду, я действительно, считаю, что придётся идти на верную смерть.

Надо сказать, что после моих слов наступила гробовая тишина, в некоторой степени стало даже жутко. Что говорить, если в присутствии такого количества людей я отчётливо слышал зудящий звук комара и стрекот сверчка в глубине леса. На миг даже появилась мысль:

— Как бы мне в одиночку не пришлось идти в этот прорыв.

Чтобы не растягивать возникшую паузу, отдал команду:

— Добровольцы, шаг вперёд, — и отчётливо увидел, как некоторые, стоящие в строю бойцы, вздрогнули. Тем не менее, мои люди смогли меня удивить.

Они, после прозвучавшей команды, не задумываясь, действуя, как единый живой организм, просто шагнули вперёд. Удивили и растрогали до слез. Что уж тут скрывать? Дорогого стоит такое единодушие и готовность к самопожертвованию.

Чтобы не обижать людей, выбирать самостоятельно, кто пойдёт со мной в этот поход, я не стал. Велел начштаба заготовить спички в количестве, равном оставшихся в строю рабочих броневиков. Обломал двенадцать спичек, сделав их короче, и разыграл своеобразную лотерею, кому идти умирать, а кому оставаться. Экипаж броневиков, чьи представители вытянут короткие спички, пойдут со мной. Остальные уйдут в Пинскую область.

Проведение этой лотереи много времени не заняло. Дольше выбранные экипажи выбирали себе пополнение. Это касалось тех отделений, которые были не полными, и лишились в ходе боев того или иного количества бойцов ранеными и убитыми.

Мне, пока они занимались этим увлекательный делом, пришлось отбиваться от командиров, каждый из которых рвался заменить меня в командовании идущими на смерть, как мгновенно окрестили добровольцев.

Отбился, но не до конца. Начштаба упёрся рогом, что должен идти со мной, и хоть кол ему на голове теши.

Не стану рассказывать о наших препирательствах, ругани и даже угроз с моей стороны. Не помогло, и в рейд он всё-таки идёт. В связи с этим, ребром встал вопрос о командовании батальоном в моё отсутствие. О другой формулировке народ и слышать не хотел.

На моё шуточное предложение выбрать себе командира самим (и это при живом замполите) командиры меня изрядно удивили.

Все они как-то разом посмотрели не на кого-нибудь из командиров рот, а на Борисова.

Смех смехом, а командиры дружно указали, как на командира, именно на этого долговязого нескладного парня, все так же беззащитно сверкающего своими очками.

Что говорить, если даже замполит одобрительно при этом кивал. В общем, остатки батальона в Пинские болота теперь поведёт именно Борисов.

Честно сказать, подобные игры в демократию ни к чему хорошему не приводят, но мне было как-то пофиг в преддверии дороги в один конец. Именно так я воспринимал это задание. Захотелось сделать людям хоть какой-нибудь подарок, вот и устроил напоследок весь этот цирк.

Уходить в прорыв я решил ночью, все же хоть какие-то шансы на это будут. Правда, это мало, что изменит, все равно загоняют и прихлопнут, но хоть повеселюсь напоследок.

Удивительное дело, но мы снесли два заслона один за другим, предварительно вырезая охрану, атакуя части, расположенные на нашем пути, не позволяя им оказать внятного сопротивления, и смогли вырваться на оперативный простор, указав тем самым направление прорыва, зачем-то необходимое командованию.

Более того, будь у нас чуть больше тёмного времени суток, мы могли бы и вовсе затеряться, сбросив увязавшихся за нами преследователей.

Собственно, почти до обеда мы трепыхались, совершая множество самых неожиданных для противника маневров, двигаясь по большей части по бездорожью.

Во время этого бега с препятствиями у меня состоялся короткий разговор с начштаба, который в какой-то момент спросил:

— Командир, как ты это делаешь?

— Что делаю? — Ответил я вопросом на вопрос, одновременно командуя мехводу, куда двигать дальше.

— Узнаешь правильный путь, выясняешь, где находятся немцы, без всякой разведки, на ходу, и вообще…

В принципе, давно ожидаемый вопрос, ответа на который у меня нет. Понятно можно было бы наплести с три короба, напридумывал бы кучу всего, мало связанного с реальностью, но не этим людям, которых я, без всякого преувеличения, считаю ближе родных. Поэтому и ответил коротко, но так, чтобы вопросов больше не возникало, стараясь при этом не обидеть, без всякого сомнения, товарища.

— Извини, дружище, врать я тебе не хочу. А правда тебе и нафиг не нужна. Просто прими, как данность, что командир у тебя все знает, и забудь о всяких нестыковках. Договорились?

Тот автоматически утвердительно кивнул головой и начал было пытаться что-то сказать, предварительно промычав:

— Ноо…

— Забудь, я сказал, и сосредоточься на работе. Похоже, мы приплыли., — пересёк я попытки продолжить этот разговор. Ещё и потому, что, правда, приехали. Дальше нам хода нет.

Благо, что хоть зажали нас окончательно не в открытом поле, а загнали в лесок, небольшой, но очень сильно поросший густым кустарником.

Речи о том, чтобы сдаваться на милость победителей, учитывая, сколько крови мы попили немцам, в принципе, идти не могло. Поэтому, иного варианта кроме, как дать в этом лесу свой последний бой, не осталось.

Всё-таки мои ребята показали немцам, что такое элита, а иначе этих бойцов не назвать.

Я со счета сбился, сколько атак мы отбили за эти долгие полдня. И это притом, что озверевшие немцы даже артиллерию подтащили и превратили лесок в нагромождение деревянных обломков.

Поначалу они ещё пытались взять нас нахрапом, и нарвались. Пока техника была целой, немчуре, находящейся на открытом пространстве, вовсе было грустно. Потом,