Москалёв. Новобранец космической пехоты - Игнат Коробань

Хрена с два. Спустя каких-нибудь пять минут после того, как моя голова коснулась подушки и я погрузился в сладкий сон, дневальный проорал как ненормальный самую мерзкую команду на свете: «Подъём!».

Офицеры полка ещё спали у себя дома, поэтому подъём производил дежурный. Он выгнал нас на улицу и повёл на плац. Солнце ещё не поднялось над горизонтом, но было уже светло. Подразделения выходили из казарм, строились в колонны и выдвигались на плац, где вставали в общий строй полка. От центрального входа к плацу тянулся ручеёк из офицеров и сержантов, прибывавших по тревоге. Они недоумённо крутили головами, так же как и солдаты не понимая, в чём дело. Никаких учений на сегодня не планировалось, поэтому они непрерывно спрашивали друг у друга что происходит и так же непрерывно пожимали плечами в ответ.

— Это ты устроил? — спросил шёпотом Васян, идущий рядом со мной.

— Не ори, — так же шёпотом ответил я.

Мы промаршировали мимо офицеров штаба и первого батальона, строившихся на плацу и заняли своё место в общем строю. На середине плаца уже стоял командир полка и ещё какой-то полицейский чин, в синем мундире со звёздами на погонах. Командир полка горячо переговаривался с полицейским чином, активно жестикулируя. Тот, в свою очередь, отвечал спокойно и записывал что-то в блокнот.

Не было никаких сомнений, что весь этот сыр-бор из-за моих ночных похождений. Что ж. Изменить уже ничего нельзя. Остаётся только вести себя, как ни в чём не бывало и надеяться, что пронесёт.

— Где эти свинопасы? — заорал, наконец, полковник, видимо окончательно потеряв терпение. — Скачками их сюда!

Как раз в это время со стороны подсобки на плац в ногу вбежал хозяйственный взвод, ведомый своим командиром. Поравнявшись с полковником, солдаты перешли на шаг и промаршировали мимо него парадным строем, а командир взвода ещё и отдал на ходу честь.

— В строй, идиоты! — ответил на воинское приветствие командир полка.

Я хмыкнул. Если моё письмо уже прочитано и подозрение уже пало на солдата хозвзвода Худовского, то подобное отдание чести хозвзводом командир полка вполне мог принять за издевательство.

Солдаты снова перешли на рысь и потрусили в дальний конец общего строя. Место хозяйственного взвода было в самом конце. Спустя пару минут, когда все собрались, командир полка снова заорал:

— Становись!

Подразделения подравнялись и полк замер по стойке смирно.

— Командиры подразделений, ко мне!

Офицеры послушно вышли из строя и подошли к полковнику, выстроившись перед ним в одну шеренгу. Командир полка прошёлся туда-сюда вдоль шеренги, одновременно что-то говоря офицерам. Наверное, сообщал о случившемся и инструктировал, что делать дальше.

Говорил он долго и, видимо, нецензурно. Потом он дал слово полицейскому чину. Тот говорил мало. После этого командир полка приказал офицерам встать в строй.

— Всё! Действуйте, — приказал он, когда командиры вернулись к солдатам и заняли свои места встрою.

Наш лейтенант вышел из строя и приказал:

— Снять левый ботинок.

То же самое сделали и командиры остальных подразделений. Через полминуты все солдаты полка стояли со снятым левым ботинком. Командир роты лично подходил к каждому и проверял целостность носка на левой ноге. «Ага», — сообразил я. — «Ищут того, кто использовал свой носок в качестве маски». Тех, у кого носок был дырявым, выводили из строя и строили в колонну по три. Во всём полку таких набралось с сотню.

— Всё, — сказал командир полка полицейскому чину, когда проверка была закончена. — Забирайте.

Но тот отрицательно покачал головой и шепнул что-то ему на ухо.

— А, чёрт! — выругался полковник. — Проверить правый!

Странно, что командир сам не догадался, что носок можно надеть на любую ногу. Видимо прав был Сидоров, когда говорил, что полковник в армии Земной Федерации — это не звание, а диагноз. Нам приказали снять и правый ботинок. В результате ещё примерно сотню солдат вывели из строя и поставили в отдельную колонну. После этого нам разрешили обуться.

— Всё? — спросил полковник.

Но чин опять покачал головой.

— А. Да, — спохватился командир полка. — Худовский! Москалёв! Выйти из строя!

Васян и Ероха поглядели на меня, но я едва слышно прошептал им:

— Всё в порядке.

Волноваться, действительно, было пока рано. Меня, естественно, должны были допросить, так как моя фамилия упоминалась в письме, которое я бросил в ящик у полицейского участка. Я вышел из строя. Теперь я стоял ближе к полковнику с полицейским чином и мог слышать, что они горят.

— И весь хозяйственный взвод, — проговорил чин.

— Свинопасы! — скомандовал полковник. — Десять шагов вперёд, шагом марш!