Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

в Военно-морскую академию в Аннаполисе, а по окончании — защитить диссертацию по прикладной физике в Принстоне. Тут ВМФ потребовал от нее отслужить наконец срок, причитающийся в качестве оплаты за обучение. Научившись управлять вертолетом, Айви провела остальное время в космической программе, где быстро продвинулась по службе. Если большинство астронавтов — инженеры и ученые — приступали к основной работе только на орбите, Айви со своей подготовкой могла одновременно быть специалистом также и летным, то есть вести космический аппарат. Дни шаттлов давно миновали, и необходимости сажать крылатую машину на полосу уже не было. Однако задачи стыковки и маневрирования на орбите также идеально подходили для того, кто имел моторику летчика и математический ум профессионального физика.

Список достоинств Айви был настолько внушителен, что человека, на которого подобное производило впечатление, мог и отпугнуть. Дина к таким не относилась, и ей было совершенно все равно. В результате недостаток субординации в ее отношениях с Айви кое-кто воспринимал как откровенное неуважение. Конфликт между двумя столь непохожими девушками подразумевал драматическую напряженность — которой в действительности и близко не было. Попытки как экипажа «Иззи», так и наземного персонала исцелить несуществующую язву неизменно забавляли обеих. Впрочем, когда на основе предполагаемых противоречий пытались плести интриги мадридского двора, становилось уже не так забавно.

Через четыре часа после того, как Луна взорвалась, Дина, Айви и остальные десять членов экипажа Международной космической станции собрались в «банане», как называли не разделенный перегородками длинный участок тора. Большей частью тор был нарублен на сегменты, внутри которых мозг был в состоянии убедить зрение, что пол плоский, а направление силы тяжести постоянно. Длина «банана», однако, позволяла понять, что пол здесь изогнут в виде дуги градусов в пятьдесят. «Сила тяжести» на одном его конце тоже явно была направлена не так, как на противоположном. Соответственно, и стол для совещаний, тянущийся через весь «банан», тоже изгибался. Тем, кто входил в отсек с одного конца, казалось, что противоположный конец находится «вверху», хотя движение в ту сторону не требовало никаких дополнительных усилий. Новички обычно боялись, что предметы по всей длине стола вот-вот покатятся в их сторону.

Стены здесь были бледно-желтыми. Стандартный набор аудио-видеоаппаратуры, чаще всего не слишком исправной, по замыслу должен был передавать изображения с Земли в режиме прямого включения, теоретически предоставляя возможность телеконференций с коллегами в Хьюстоне, на Байконуре или в Вашингтоне. Когда в A+0.0.4 (то есть спустя ноль лет, ноль дней и четыре часа после того, как Агент разрушил Луну) началось собрание, не работало вообще ничего, так что у обитателей «Иззи» нашлось несколько минут, чтобы пообщаться между собой, пока Фрэнк Каспер и Джибран Харун перетыкали разъемы, вбивали в компьютеры команды и попросту перезагружали все, что только можно. Фрэнк и Джибран сравнительно недавно прибыли на станцию и неосторожно дали понять, что разбираются в подобной технике — теперь на них все и ездили. Впрочем, обоим это занятие было явно интересней болтовни.

Первое, что услышала Дина, вплывая в комнату, — «реликтовая сингулярность». Сила тяжести в торе была около одной десятой от земной, так что «войти» было бы не совсем правильным термином — главным способом передвижения здесь служили длинные прыжки, нечто среднее между ходьбой и полетом. Словосочетание это произнес Конрад Барт, немецкий астроном. Судя по тому, как все посмотрели на Айви, сидевшую прямо напротив него, она единственная в «банане» хотя бы приблизительно понимала, о чем вообще речь.

— То есть? — сразу же уточнила Дина, что уже стало частью ее обязанностей. Остальные настолько благоговели перед Айви или настолько боялись показаться невеждами, что никогда не решились бы на вопрос.

— Небольшая черная дыра.

— А почему «реликтовая»?

— Большинство черных дыр образуется в результате коллапса звезд, — пояснила Айви, — однако существует теория, что некоторые возникли вскоре после Большого взрыва. Вселенная была неоднородной. И среди неоднородностей могли быть настолько плотные области, что с ними тоже произошел гравитационный коллапс. Такие черные дыры не обязаны весить столько же, сколько звезды, и могут быть значительно меньше.

— Насколько меньше?

— Не думаю, что существует нижний предел. Для нас важно, что такой объект может двигаться в пространстве, никак себя не проявляя, а при встрече с планетой пробить ее насквозь и выйти с другой стороны. Существовала даже теория, что реликтовой черной дырой был Тунгусский метеорит, но ее опровергли.

Дина знала, что это такое, поскольку Тунгусский метеорит был одной из любимых тем отца: чудовищный взрыв на совершенно пустом месте посреди Сибири сотню лет назад, поваливший миллионы деревьев.

— Взрыв там был неслабый, — заметила она, — но на Луну его вряд ли хватило бы.

— Для Луны понадобилась бы дыра побольше, и движущаяся побыстрей, — согласилась Айви. — Послушай, это же пока просто гипотеза!

— И она уже улетела?

— Давным-давно. Как пуля, прошедшая сквозь яблоко.

Дину поразило, как спокойно они обсуждают явление подобного масштаба. С другой стороны, у них не было особого выбора. Эмоциями такое было попросту не объять. Кроме того, пока что все скорее напоминало спецэффект, словно в фильме с выключенным звуком.

— А что теперь будет с приливами? — спросила Лина Феррейра; ей как специалисту по морской биологии естественно было заинтересоваться этим вопросом. — Их ведь вызывало лунное тяготение?

— Как и солнечное, — кивнула Айви с легкой улыбкой. Вот потому-то станцией и командовала она, а не Дина. Айви могла поправить другого ученого в присутствии десятка коллег, но сделать это так, чтобы исключить даже намек на обиду. — Отвечая на твой вопрос: как ни удивительно, с приливами мало что произойдет. Вся лунная масса осталась практически там же, где и была. Просто в слегка расширившемся виде. Однако совокупный центр масс осколков находится на той же орбите, что прежде Луна. Таблицы приливов пересматривать не придется.

Дина слушала с серьезной миной, но в душе получала огромное удовольствие от того, что Айви, несмотря на всю тревожность ситуации, в разговоре на научные темы сохраняет восхищенный тон юной отличницы. Потому-то Айви так и любили интервьюеры из СМИ. Дину в подобных случаях приходилось буквально вытягивать за уши из логова, которое она делила со своими роботами, да еще раз за разом напоминать, чтобы не забывала улыбаться. По голосу Айви всегда можно было понять, о чем речь. Когда она отдавала распоряжения или выступала с презентациями, в нем звучали отрывистые армейские нотки; если же разговор заходил о науке, ее лицо словно раскрывалось, а речь приобретала почти китайскую напевность.

— Когда ты вообще успела всего этого нахвататься? — наконец поинтересовалась Дина, собрав сразу несколько испуганных или осуждающих взглядов, в