Мертвецкий Круиз. Пенталогия - Ascold Flow

справляются. Да и гранатами просто зашвырять можно, прям под робомашонку запихнуть. Так что после того, как они получили по мордасам и сбежали, к нам со своими хреновинами не лезут. А мы благополучно к ним все орды отводим. Они их на раз-два уничтожают! Это и есть ответ на твой вопрос касательно зомби! Круто придумано, да? Ха-ха-ха! — заржал счастливый как слон Леон.

— Не очень… — честно признался я, смотря издалека на силуэт силовой брони. А так ведь сразу и не признал это чудо расчудесное…

— Чего это?

— Так вы все очки достижений теряете! — выдал я ему самую логичную из причин, и не стал говорить, что этот город сдохнет вместе со всеми своими «братьями» после того, как к базе американцев подойдёт мегаорда.

Я знаю пределы прочности, сильные и слабые стороны этого костюма «генерала» мира постапокалипсиса. И пусть в нём довольно удобно крошить тысячи зомби… Но тысячи — не миллион. Они будут повсюду, они создадут целую гору под стенами их базы и перевалят через неё, после чего сметут сопротивление бойцов… Хотя, если их там будет хотя бы тысяч десять, будет свой терминал и запас патронов… Но нет, столько людей на этой базе банально не появится… Плюс кто-то обратился и погиб. Кто-то умер в стычке с местными «братьями»… Нет, американцы в любом случае выживут, переместившись на корабли… А вот город… Когда зомби не останется добычи на военной базе — они пойдут на шум города. И местные болваны… Они их не остановят…

— Пойдём, выпьем, брат. Расскажешь мне, как вы этих глупцов взашей из города выгнали и себе трофеи оставили!

— Ох, это я с радостью! Я и сам постарался в тот день на славу! — начал хвалиться он.

— Да, не сомневаюсь, брат… Не сомневаюсь…

Глава 12

Посидели мы неплохо. До двенадцати дня познакомились со всеми, и все отправились дрыхнуть. Ну а я, халтуря во время выпивания алкоголя, остался более-менее трезвым и вышел на улицу «подышать воздухом», да и исчез из занятого «бандой Леона» дома.

Картина была не то чтобы печальной — она была близкой к катастрофе. Но не сегодня, а через пару дней. Этот хитросделанный костариканец, взявший меня в свою банду, спланировал свалить из города за добычей по своей великолепной наводке во время атаки мегаорды на базу американцев. В общем, инстинкт сохранения у него имеется. Ну а в терминале ему нужно было, чтобы я купил динамит. Взрывчатку и взрыватель, которыми он планирует вскрыть двери бункера, до которого добрался в прошлый раз со своими ребятами, но так и не смог попасть внутрь. Он полночи смеялся, что это будет фиаско, если вдруг в бункере не будет ничего или будут только бесполезные золото и деньги. Мол, этот мусор даже тащить на себе будет лень…

Но бункер этот был правительственным, на случай войны. Так что, по идее, там ничего особенного быть не должно. А если вдруг и пустым он окажется — с учётом месторасположения — это отличное место для будущей базы. Укреплённой, замаскированной в горах. Забаррикадировался и забудь о зомби, пережди угрозу, если есть достаточно припасов внутри. Ну а найти и накопить их можно, если не тащить всё в город и не сдавать за бесценок перекупам, торгашам, людям Йеля большую часть. Налог за добычу в городе довольно кусачий, как для таких вот полубандитских поселений. Половина всей добычи уходит городу, а с остальным — что хочешь, то и делай. Меняй, трать, продавай… С этой бандой Леона мне всё стало понятно. И про американцев — тоже.

Они, как я и думал, командовали и правили этим городом. Но недолго. Около трёх недель. Как раз успели развить базу, штаб и стены построить. А затем случилась «революция». Американские военные, хорошо вооружённые и купившие в терминале свою громоздкую и тяжёлую силовую броню (причём не одну или две, а около десяти, по словам Леона), пустились во все тяжкие, установили тотальную диктатуру над местными, заставляя их работать день и ночь. Местные дамы стали всё чаще пропадать с ними в занятых «спасителями» домах. Непропорциональная агрессия, расстрелы воришек, которым просто нечего было есть, и практически каторжный труд довели население до состояния, когда они уже не могли терпеть новых «господ».

Причём не так уж и много было у американцев сил в городе. Кто-то был на рейсах, оценивая перспективы захвата и других поселений. Кто-то охранял базу, кто-то город и Терминал. А число беженцев и недовольных всё росло и росло. И хватило маленькой спички, чтобы пламя пожара революции «братанов» вспыхнуло.

Правда, и Йель не был идиотом, и не повёл с лопатами простых людей на вооружённых до зубов хранителей величайшего сокровища — Терминала.

Местным надо было хоть как-то выживать, и какие-то рейды они совершали, искали и копили оружие, общались, соглашались с тем, что это так долго продолжаться не может. И настал для них счастливый день. А для американцев — несчастный. Одна из первых орд, что пришла с севера, отправилась не к базе, а к городу. Военные решили, что это лёгкие очки достижений и вышли в поле, чтобы сразиться с ними и перестрелять, как в тире. Самоуверенные, будто боги какие-то. И шло у них всё относительно неплохо… Но когда из-под покрова джунглей на шум битвы вышла ещё одна орда и перетянулась к первой, сливаясь с ней, — стало не до шуток. Обрушили на монстров залпы батарей с кораблей. Поднялись в воздух самолёты, а раненого командира на БТР оттащили вместе с его силовой бронёй и разряженной батареей с поля боя.

Отступать американцы или не планировали, или не умели, и в итоге орда оказалась у стен города и практически выбила ворота. Командир гарнизона велел выдать оружие добровольцам и… Те его получили, но обратно не вернули. Это был момент слабости, и как только была отбита последняя волна зомби, оружие повернулось против своих владельцев, и с праведными криками о свободе костариканцы открыли огонь по своим бывшим защитникам. Отныне они сами по себе. Йель и его ребята с огромными потерями дорвались до терминала и выбили оттуда защитников. А всех, кто не отступил, — либо пленил, если те были без сознания и ранены, либо добил на месте.

В тюрьме Лимона находилось около девяноста солдат американской армии. И их судьба оставалась до сих пор неясной. Впрочем, эти идиоты сами виноваты в своей жадности. Не самые большие силы, при условии недоверия местных, они