Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

почему он мне так обрадовался, запрещать статьи обо мне ему так никто и не думал. Эрих не хотел сдавать свои позиции ведущего журналиста, поэтому, отправив мальчишку-посыльного к нему на работу с сообщением, что его сегодня не будет, мы прошли в его кабинет. Не совсем кабинет, скорее, в отдельную комнату, исполняющую роль его рабочего места. Узнав, что я снял угол в туземном городе, искренне обиделся, пришлось извиняться и отправлять другого посыльного, в этот раз китайчонка, за моими вещами. Хозяйка дома уже готовила гостевую спальню, их тут две было, друзей и знакомых у Эриха хватало.

Мы проговорили почти до самой темноты, вечером к ужину пришёл редактор Эриха, он же хозяин местной типографии. На самом деле газета была берлинская, а тут что-то вроде филиала, перепечатка, ну и свои местные новости, оба числились за берлинской газетой и получали оттуда зарплату. Это я так, немного отвлёкся. В общем, Эрих, отправляя посыльного, через него шепнул редактору, что я в городе. Только тс-с-с. Вот он и пришёл ко мне знакомиться, не выдержал. Нормальный такой дядька оказался, с шикарной седой бородой до пояса. На Маркса похож был. Рядом с чисто выбритыми немцами он смотрелся как хипповатый старичок.

Герр Гроссе активно включился в нашу беседу, мы с ним быстро перешли на «ты», и он стал слушать дальнейшие мои повествования. Эрих, например, их записывал от руки. Когда я дошёл до приказа императора, герр Гроссе был в шоке, а Эрих о письме уже знал. Я им предъявил его, на что редактор тут же попросил письмо на время, собираясь отпечатать его, причём в двух экземплярах, одно в виде фото, чтобы показать, что письмо настоящее, второе на немецком языке, перевод. Оба понимали, что это настоящая бомба и явно пребывали в нетерпении.

– Хорошо, – кивнул я, – но с одним условием. Эрих, записываешь?

– Да-да, конечно, – кивнул тот, строча в большом блокноте.

– Отлично. Значит, вот что, пиши, потом отредактируешь. После получения этого письма, я, естественно, уже не мог принимать участия в боевых действиях. Я решил начать путешествовать, на мир посмотреть, закончив путешествие в Париже. Мне предлагали провести там лекции, некоторые известные химики и физики сомневаются в моих знаниях. Так вот, предлагаю в ноябре этого года собрать в Парижском университете всех этих недоверчивых людей, там я им предъявлю некоторые из своих знаний. Думаю, это вызовет шок в учёном мире, а многое из этих знаний его перевернёт. Более того, я нарисую вам одну формулу, и вы её напечатаете у себя. Это формула-загадка. Тот из учёных (или не учёных), кто её решит, получит от меня премию сто тысяч российских рублей золотом. Это очень большая сумма, три больших парохода купить можно или бронепалубный крейсер. Для информации, я эту загадку решить не смог… Что-то я отвлёкся, к этой теме вернёмся позже. Обговорим её более спокойно. Так вот, я решил путешествовать и, покинув Порт-Артур, осмотреться. Случай привёл меня в порт Дальний, где хозяйничали японцы. Я планировал побывать в Пекине, посмотреть его архитектуру, изучить быт, жизнь китайцев, однако, как я уж говорил, случай привёл меня в Дальний. Там я собирался добыть лодку и перебраться на берег, где находиться Циндао, а потом уже прибыть сюда, что я в принципе и сделал. В Дальнем у меня просто сердце кровью обливалось, глядя на более чем сотню грузовых японских судов, что разгружались там. В общем, я пошёл на нарушение приказа императора, за что искренне прошу у него прощения. Понимаю, что этим своим проступком я навсегда закрываю себе дорогу обратно в Россию, но поскольку не хочу быть арестованным и отправленным на каторгу, планирую никогда не возвращаться в Россию. А прошу прощения за то, что я, всё же не выполнив приказ императора, снова вмешался в эту войну. Я взорвал пароход с грузом боеприпасов у причальной стенки, где тот разгружался. Это вызвало многочисленные жертвы среди японцев и повреждения других судов. Некоторые даже затонули. Надеюсь, Его Величество немного смилостивится, всё же через этот порт велось снабжение наступающей японской армии, а после взрыва это снабжение было на несколько дней приостановлено.

– Некоторые повреждены? – несколько странно хмыкнул редактор. – Да по последним подсчётам шестнадцать судов затонуло, около трёх десятков требуют серьёзного ремонта, две трети из них выбросились на берег, остальные тоже пострадали. Погибло около двенадцати тысяч солдат японской армии, находившихся в порту, куда они только что прибыли, и около двух тысяч работников порта. Вот такой взрыв… Не понимаю всё же вашего императора.

– Я тоже, герр Гроссе, я тоже. Но это решение на его совести, теперь Русско-японская война меня не касается. Думаю, благодаря помощи англичан, японцы если не победят, то сведут войну к ничьей. Вот такие дела.

– Кстати, – немного хитро улыбнулся редактор. – А известный случай на военно-морской базе англичан в Вэйхае, случайно, не твоя работа? Больно похоже.

– Вэйхай – это тот, что в двухстах тридцати километрах от Циндао?

– Именно так.

– Там ещё два города, английский и туземный в бухте? В центре туземного ещё такое красивое шестиэтажное здание в китайском стиле?

– Не знаю, но возможно.

– И берега там ещё кустарником покрыты и на дальнем склоне маяк стоит? А в бухте множество боевых кораблей, некоторые ещё горят и тонут?

– Точно.

– В первый раз слышу, – отрезал я.

Герр Гроссе только улыбнулся на такое моё категорическое заявление, все всё понимали. Взрыв на военно-морской базе англичан моё дело. Месть за их вмешательство в войну и, судя по одобрению в словах и глазах обоих немцев, те были всецело на моей стороне.

– Герр Гроссе, Максим в несколько затруднительном положении, – сказал Эрих, закончив записывать мою речь. – Среди других грузовых судов было достаточно большое количество английских. Англичане уже делали предположение, кто виновен в минировании и взрыве их судна в порту Дальний, хотя и неуверенно, но после первой же нашей статьи они могут снова поднять вой. Если и раньше Максим был в некотором подвешенном, как он сам говорит, состоянии, официально не принятым на службу, но действующим по приказу русских флотоводцев, то сейчас он чисто гражданский и взрывать пароход в порту Дальнем не имел права. Это уже может классифицироваться как бандитские и террористические действия.

– Каждый русский человек, военный или нет, должен встать на защиту своей родины, – покачал я головой. Эрих тут же записал мои слова. – Тот же, кто этого избегает, патриотом, и уж тем более русским считаться не может.

Эрих снова заскрипел пером, записывая следующую мою цитату. При