Броня Молчания - Владимир Осипцов

их. Метеа пережила весь спектр отношений к этим устройством — от детского восторга при первом взгляде, через сомнения при виде в бою, до опаски сейчас — не дай боже, сорвётся какая-нибудь пружинка или «собачка», да ещё в воздухе (учителя фехтования тоже отвлекали суккубы).

Как раз напротив Кена сидел Агира — но он, кажется, вовсе не замечал никакой угрозы. Наверное, думал над своим обещанием…

…Это было на втором привале, перед мусоропроводом. Все занимались примерно тем же, только что позавтракав. Люди с презрением посмотрели на рацион демонов: «Еда — это приношение Господу! Разве такое можно предлагать ему?», ракшасы занялись намазом, а суккубы и остальные просто навалились на еду. Один-единственный Агира, к тому же, оказавшийся героем дня, сидел в одиночестве, глотая слюни. Ну не знал никто, что едят ангелы!

Чтобы его ободрить, Метеа присела рядом, со своей порцией и палочками в руках, и попыталась завести разговор:

— Неплохая вещь, ваша ваджра. Интересно, почему у вас её не отобрали?

Он посмотрел на неё добрым взглядом, потом написал:

«А это не получится. Попробуйте, возьмите.»

— Можно?

Он сам ей передал. Демонесса взяла легендарное оружие небожителей чистой рукой, и странно — вроде обычный предмет показался ей живым. Странная какая-то дрожь прошла по нему, передалась ей и даже ей, с кровью, разогретой в глубинах Ада, ваджра показалась тёплой. Но только на мгновение — спустя секунду ваджра похолодела, и стала становиться всё тяжелее, тяжелее, пока не хватило сил держать. Гандхарв предупредительно взял её руку — своими, и от его прикосновения оружие снова полегчало и потеплело.

«Вот так», — написал он, когда они развели руки: «Она не подчинится никому, кроме меня, а просто отобрать и унести далеко не смогут. Все перемещения ваджр фиксируются, и будет плохо той планете, где украдут оружие гандхарва».

— Интересно. А разве не запрещено вывозить такое оружие в другие страны?

«У нас свободная страна. Хочешь — живи дома, хочешь — путешествуй. Ваджра помогает».

— Если перемещения ваджры фиксируются, то почему призраки, которые так боятся шпионов, разрешили вам работать у них? Это же можно использовать для шпионажа.

«Они не пугливы, они прагматичны. Шпионаж приносит им вред, а устройство ваджры если и приносит, то не такой, который они не могут исправить. Думаю, мне не случайно поручили работу в самой дальней тюрьме, где не принесу вреда даже неосознанно. Я понял их доброту и постарался стать незаменимым и в этом деле. Чтобы искупить любой вред заранее.»

Мацуко задумалась. А не была ли она такой проблемой, как громовая ваджра гандхарва для Тардеша? Тоже, хоть и может разить врагов десятками сотен миллионов, её слишком плохо скрываемая, неуместная, неправильная любовь, как колдовской сигнал от ваджры гандхарва, наверное, заставляет его слишком часто «терять лицо» в строгом к морали обществе призраков… Не придется ли ей самой бежать на край Вселенной, чтобы не причинить вреда любимому? Или постараться стать незаменимой, чтобы пользой превзойти любой вред?

«Кстати, — подал он новый листок: — Обычно, на чужих она реагирует быстрее.»

— И что? Испортилось? — из плена романтичных мыслей она не сразу поняла смысл написанного.

«Нет. Просто, может быть, в вашей династии есть примесь крови апсары или гандхарва. Такое нередко случается.»

— Лестно. У нас вообще, есть несколько легенд, я вам как-нибудь расскажу.

«Сколько вам лет?» — неожиданно спросил ангел.

— Двадцать один, — улыбнулась девушка: — Родилась в Год Дракона, но в самом конце.

«Да, ничего, извините…» — он прервал её сначала жестом, потом запиской, которую, похоже, не выбирал.

— Вы считаете, что я могу быть следующим воплощением Того, кто вам дорог? — небожитель с несказанным удивлением посмотрел ей в глаза: — Да бросьте вы, не так уж трудно было и догадаться. Ведь вы согласились после того, как я сказала, что мы могли быть знакомыми в прошлой жизни.

«Я всё ещё на это надеюсь»

— Я бы тоже желала. Но неужели, кто-то из ваших знакомых мог нагрешить настолько, чтобы родиться в таком теле? — она выразительным жестом показала на себя, не отдавая отчёта, как украсило её это движение.

«Когда идёт речь о правителях планет и их семьях, дело отнюдь не в грехах. Уж поверьте мне»

Кадомацу долго молчала в ответ, смотря в сторону и кусая тонкие губы, потом заключила:

— До чего договорились. Я ведь всего лишь хотела спросить, почему вы помогли нам со своей ваджрой. Вы ведь могли вести себя как пленник.

«А почему вы с самого начала стали доверять мне⁈ Не знаю. Может, мне просто нравятся девушки с зелёными глазами.»

— У вашей девушки зелёные глаза?

Небесный певец оставил этот вопрос без ответа.

— Извините, — поспешила Метеа: — Просто я… чувствую себя обязанной за вашу помощь, и просто в бешенстве, что не знаю, чем вас отблагодарить.

«Не стоит. Того разговора вполне достаточно в качестве оплаты. Среди гандхарвов слова ценятся выше золота»

— Да нет, вы обижаете меня. Я же всё-таки дочь императора окрестностей Аматэрасу и должна благодарить за спасение собственной жизни. И золото, которое вы не цените — и есть моя кровь, и как минимум его стоимость я вам задолжала.

«Ладно (он писал с легкой усмешкой) Я подумаю» — и сразу же добавил другой листок: «Если доживём»

— Ой, а вообще, что это я! Вы же один у нас голодный! Хоть скажите, что вы едите!

«Пища людей, ракшасов и призраков мне подходит. Только вегетарианская — без мяса и животных продуктов. Лучше всего — сладости. Спросите у людей, нужна пища, созданная вайкарьятхой…»

…Летучий корабль тряхнуло, прерывая воспоминания девушки — под ними пронеслась ремонтная дрезина. Что же, вовремя — принцесса и не заметила, как Афсане уже потянула через голову блузку. А даже с её худосочной фигурой это было чревато эксцессами.

— Замри! — скомандовала она развратнице за миг до того, как тугие шарики грудей юной суккубы готовы были вывалиться под мужские взгляды. Потом сама села на пол и своими крыльями, как ширмой, загородила всех трёх сестёр от мужских взоров.

— Спектакль окончен!..

Особенности кризисного руководства

…Гетман Зубило выбрался из крохотной кабинки лифта, разминая крылья. Бисовы призраки понаставили в теснотищу своих узких кресел — и ни сесть, ни постоять толком. И как это у железных демонов крылья сложенными не могут шевелиться. Затекают же тогда, наверное, до матюков затекают…