Цифровой призрак 2. Доппельгангер - Николай Некрасов

— Мне тоже. Не хочу действовать опрометчиво, но и игнорировать не могу.

— Может быть, они тебя выманивают, потому что ты совсем пропал с радаров? Ты же перестал использовать свои навыки, да?

Ответил кивком и задумался. Ника какое-то время сидела молча, в ее взгляде читалась тревога.

— Ладно, не волнуйся. У меня достаточно времени, чтобы все взвесить и попробовать просчитать. А я пока похожу на тренировки, прочищу мозги. Тебе что-нибудь принести из бара?

Она хмуро помотала головой, погруженная в свои мысли. Мне бы, наверное, тоже не стоило ничего пить, но плохие привычки самые живучие, и сейчас организм требовал чего-то вредного, с чего хоть как-то попустило бы.

То ли зарождающаяся злость и желание все решить «одним ударом», то ли стучащий глухой ритм песенки, играющей на фоне, будил во мне что-то темное. Пощелкивание пальцами и приятный шепчущий женский голос, напевающий «I’m the bad guy», только подогревали звериное желание разметать все по углам, порвать всех обидчиков в клочья, занять вершину «пищевой цепочки», чтобы больше ни от кого никогда не бегать и не бояться за своих друзей.

«Да», — будто по-русски, но с лютым акцентом пропела девушка, соглашаясь со мной.

А затем до боли банальное «Смотри, куда прешь» вырвалось изо рта сомнительного типа у стойки, когда я подошел и встал рядом, чтобы заказать себе освежающий пенный напиток.

Научиться не реагировать на подобные выпады стоило довольно больших усилий, но в этом уже удалось преуспеть. Если бы я действительно задел его, наступил на ногу или еще как-то побеспокоил, его наезд оказался бы совершенно оправданным, но я ничем его не задел и поэтому даже смотреть в его сторону не стал.

— Светлое нефильтрованное, ноль пять. — Голос остался спокойным, даже легкая волна гордости за себя накатила.

— Быдло подзаборное, даже не извинился, — пробухтел мужик, явно провоцируя.

Перед глазами всплыла очередная подсказка.

Увеличены показатели силы, ловкости и выносливости. Ваша первая атака будет молниеносной и нанесет в два раза больше урона противнику.

Причина: сдерживаемая ярость.

Темная сторона опять предлагала бонусы. И делала это чертовски заманчиво. Кулаки инстинктивно сжались, но выученное на тренировке «вдох-выдох» помогло вернуть контроль.

— Спасибо! Сдачи не надо.

Мятая бумажка легла на стойку, а помятый мужик остался сидеть на своем месте. И как бы мне ни хотелось протащить его мордой сквозь звонкие бокалы вдоль полированной деревянной столешницы, совестливость взяла верх. Перед Никой вышло бы неудобно, даже если б расходы были возмещены. Да и в любом случае мой основной противник куда серьезней этого пьянчуги, а тратить силы и рисковать быть найденным совершенно не в моих интересах.

Так что сегодня злобный алкаш во всей этой истории все-таки не я.

Глава 12

Что нас всегда различало с Аленой, так это сила притяжения. Не друг к другу, с этим все было в порядке, разница заключалась в другом. Алена всегда выделялась легкостью или даже невесомостью. Смеялась весело, задорно и от души. Порхала от задачи к задаче, строила фантастические планы, мечтала. Могла очаровать кого угодно лишь улыбнувшись. А меня всегда что-то тяготило, удерживало близко к поверхности земли. Даже паря на своем байке я всегда оставался очень заземленным.

И вот Алена упорхнула, как пташка, а я не смог упорхнуть вслед за ней. Мой внутренний магнит, тянущий к земле, продолжал действовать. Моя тяжелая темная половина, повидавшая некоторое дерьмо, втянула меня в еще большее…

Но тяжелой оказалась не только темная часть сущности, но и сама тушка. Мужики в пижамах, над которыми я посмеивался, смотря видео, показывали в зале легкость перемещений, отсутствие усталости от проведенных приемов, и в целом, как бы ни было обидно, могли дать мне фору. Конечно, в пьяной драке шансов один на один со мной у каждого было не так много, а уж если подрубить способности — и подавно. Но в честном тренировочном бою я держался если не из последних сил, то точно на всех задействованных мощностях. Утешал себя тем, что для меня это была уже не первая тренировка за сегодня, в отличие от моих оппонентов.

Удручало же то, что в реальной жизни нападения никто не будет делить на приемы, а тут — я уже стоял весь мокрый и еле сдерживался, чтобы не подключить боевой режим.

— Воздержание… — Громогласный голос сэнсэя раскатился по освещенному яркими солнечными лучами залу. — Это первая ступень добродетели, которая и есть начало нравственного совершенства. Кто это сказал? Артем, знаешь?

Естественно, не знал, о чем и сообщил, помотав головой. Остальные ученики, стоявшие по струнке в ряд, наверняка знали ответ, но проявили чувство такта и не захмыкали надо мной, хотя наверняка выглядел я как второгодник на продленке.

— Петр? Помнишь? — сэнсэй обратился к стоящему со мной парню.

— Лао-цзы, — без запинки отрапортовал тот.

— Верно. Как это правило можно применить в жизни, что оно могло помочь в тренировках? Артем?

— Ммм… Воздержание… Меньше пива — больше подвижности?.. — отшутился я.

По залу пронесся легкий шелест смешков.

— Приземленно, но в целом верно. — Сэнсэй остался серьезным. Он шел вдоль стоящих учеников, задерживаясь взглядом на каждом лишь не мгновение. — Чем больше принадлежишь чему-то, тем меньше принадлежишь себе. Если дурные привычки не владеют тобой, то ты свободен в мыслях, действиях и поступках. Обладаешь собой — обладаешь всем.

Спустя еще пару-тройку обычных для тренировки финальных наставлений — личных и общих — сэнсэй напомнил о будущих занятиях и отпустил всех домой.

Я же по традиции задержался.

— Ты должен научиться не только уворачиваться от удара, — продолжил он лекцию, — но и уворачиваться так, чтобы противник получал урон сам. Нужно перенаправить его атакующую силу против него же самого.

Сэнсэй сделал выпад с боккэном. Едва заметное облачко пыли поднялось от пола и развеялось в солнечных лучах секундами позднее. Я не включал боевой режим, но чувства, казалось, все равно обострились. Мне удалось увернуться.

— Почти хорошо, — похвалил он. — Но смотри… нападай на меня.

Теперь выпад сделала я, и он не только ушел с линии удара, но и перехватил мою руку таким образом, что ничего другого не оставалось, кроме как выронить тренировочный меч.

— Больно, — констатировал я.

— Ага. А если бы ты не бросил оружие, я, не прилагая почти никаких усилий,