Вельруф - Антон Чернов

повторил Диего, которому в этот момент подошла бы треуголка, или на худой конец — фуражка, но непременно капитанская. — Десять дней, Вельруф, я тебя предупреждал, — нахмурился он. — И за твоим избитым телом никто не будет присматривать, разве что рудокоп какой-нибудь сжалится! Так что рекомендую…

— Диего, — проникновенно произнёс я. — А ты так уверен, что мне понадобится жалость рудокопа? А не моим противникам?

— Я… делай что хочешь, — изящно махнул на меня лапой его призрачность и срулил.

Хм, в общем выходит, что Диего — действительно неплохой человек. Я на игровые выкрутасы в оценке не слишком ориентировался, но выходит так. Впрочем, это на текущий момент не слишком важно, а что будет дальше — посмотрим.

А дальше вернулся Скатти, уточнил у меня, не передумал ли я. На чисто теоретический вопрос, а не вернёт ли он взнос, я получил лошадиное ржание и кукиш в перчатке. Ну и заверил, что не передумал.

Через час меня запустили на арену, а судя по воплям зазывалы — эта богадельня неплохо наварится на входных билетах. Ценник задрали в два раза, хотя мне, в общем-то, пофиг. Спрыгнул я на арену, прошёлся. Место неплохое: каменные плиты, слегка присыпанные песком. Ну и встал, опершись на крестовину.

А напротив меня спрыгнул незнакомый тип. В окольчуженной коже, с двуручником. Затупленным-тренировочным но… он чуть не выиграл до того, как мы начали бой: у меня были все шансы получить технический нокаут от челодлани. Но удержался, хоть и чудом.

Дело в том, что я думал, что “стиль” ковыряла гор-хрен-пойми как из болотников — следствие укуренности этого товарища. Но, блин, кривые зазубрины покрывали половину клинка и этого деятеля! То есть не ухватиться толком, ни нанести удар, ни даже не захватить клинок — зубья просто были для этого не предназначены, выполняя функцию устрашения и дешёвых понтов.

Парень лет тридцати на вид своё ковыряло держал за рукоять, опустив остриём к земле. После того, как спыгнул — взял среднюю позицию, остриём мне в грудь, слегка кивнул и начал смещаться. Ну и народ взвыл, видимо, никаких ведущих и сейчас не предполагалось, что и к лучшему. А ещё я отметил краем взгляда на верхнем зрительном ярусе отблеск металла в мехах — какой-то из баронов припёрся, как и ожидалось.

Ну а сам я взял согнутой левой рукой клинок у второй гарды, правой — почти у яблока и поднял над головой. Смещающийся противник замер на секунду, удивлённо поднял бровь, но, помотав головой, двинулся ко мне. Для начала — нанеся короткий рубящий в живот, с отскоком. От которого я просто сместился, наблюдая за ним. Потом — второй заход, с колющим копейным в лицо — но тоже без моей работы клинком. Я ждал и дождался: молодецкое хэканье, с прыжок и косой рубящий… парированный опущенным концом моего клинка. Усилие же противника не пропало даром, добавив бокового усилия моему удару, даже порвавшему несколько звеньев кольчуги на груди противника. Меч тот не выпустил, но оттолкнуло его на метр, да и скрючило, несмотря на броню. Впрочем, этот поединок на этом закончился: поставив клинок на остриё, противник поднял обе руки, в знак поражения. Кивнул мне и недовольно, и уважительно, подхватил меч и свалил из ямы.

Публика орала, визжала, что не помешало Скатти перегнуть свою морду через край ямы и спросить, не нужно ли мне попить, передохнуть, некролог. От щедрого предложения я отказался: не устал.

И ещё два противника, первый из которых также не составил проблем. А вот второй был в пластинчатой броне, так мало того, что не реагировал на чувствительные и явно “смертельные” попадания, так ещё, скотина, задел меня своим дрыном по бедру! К счастью — по касательной, но больно, и я немного разозлился. “Закрутив” конец его двуручника из средней позиции, я тыкнул читера кончиком в морду. Конкретно — в пасть. Не со всей дури, убивать на арене не стоило. Но обозначить свою победу, одновременно наказав козла, стоило однозначно. Губу — порвал, зубы — выбил. Но не убил. Мёртвые даже в Готике, даже столь шепеляво — не матерятся.

Третьего противника вытащила пара ребят в одеждах призраков. А я за воем и улюлюканьем зрителей (делом бы с таким энтузиазмом занимались, как орали!) толком даже не слышал ничего. Но последний противник был как раз гор-хрен-пойми-фамилия. И он — напрягал. Глаза без радужки, полностью скрытые зрачком. Запах от тела — не пота, а какой-то химический, хотя тоже противный. И рванул на меня этот качок стероидно-стимулированный быстро и резко. Практически невозможно, и мне бы настал кирдык… Но я был действительно покрепче себя в лучшие годы. Бил этот тип колющим, я удар отклонил, тут же получив по клинку косой рубящий — практически невозможный удар, видимо, за счёт стимуляторов. Но в работе цвайхандером можно не махать, а танцевать. И клинок, увлекаемый инерцией, ушёл в сторону и назад. А яблоко, провернувшееся вокруг моего хвата, со звоном влетело в лысый кумпол. И вот тут я напрягся, поскольку был не уверен… Но пронесло. Кор-как-его-там замер, задумчивый. Покосил глазами, помотал головой. Поднял руку, в знак поражения и, пошатываясь, направился к краю ямы.

— ВЕЛЬРУФ!!! — переорал зрителей Скатти, к которому я подошёл.

— Я — победил! — заорал я.

— Нужен ещё один поединок! — заорал он.

— С хрена ли?!! Или ты заплатишь три тысячи двести?!

— Нет!

— Тогда и поединка не будет! Я победил по твоим правилам…

— Надо! И деньги — твои! — рявкнул Скатти. — Ворон хочет видеть ещё один поединок! — кивнул он на второй ярус.

— А что мне за это будет?! — злобно рявкнул я.

На последнее Скатти свесившись с края ямы проорал на ухо гораздо тише: “Жизнь”.

Вот счастья-то привалило, ликовал и радовался я, стараясь сохранить зубы для дальнейших трудов по пережёвыванию пропитания. А то сводило их почему то совершенно чудовищно. И… надо, как минимум, успокоиться, сам себя сообщил я, опираясь на крестовину своего меча.

10. Кандидатская

А пока я стоял, успокаивался и боролся с деструктивными порывами (а порыв переорать беснующуюся толпу был совершено деструктивен для моих голосовых связок), в аренную яму тяжело спрыгнул хрен. Хрен был чертовски неприятный, начиная с того, что на нем были доспехи. Не глухие, типа миланских или готических (хотя все доспехи в окружающей меня богадельне