Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин

Главный производственный корпус, массивное четырехэтажное здание из красного кирпича, был построен в 1905 году. Рядом стояли склады сырья, резервуары для химикатов, сушильные цеха и административное здание.

Но сейчас большинство окон были темными, из высокой трубы не шел дым, а железнодорожная ветка Rutland Railroad заросла травой.

— Вот что осталось от некогда процветающего предприятия, — сказал Уилкинс, останавливая автомобиль у главного входа. — В лучшие времена мы производили две тысячи тонн бумаги и картона в месяц. Сейчас не больше двухсот.

Внутри главного цеха царил полумрак и сырость. Огромные бумагоделательные машины стояли неподвижно, их металлические валы покрывались ржавчиной от простоя. В воздухе висел затхлый запах застоявшейся воды и разлагающейся целлюлозы.

— Наше основное оборудование — четыре бумагоделательных машины производства Scott Paper Company, — объяснял Уилкинс, ведя меня вдоль неработающих агрегатов. — Каждая может выпускать до пятисот тонн продукции в месяц. Но сейчас работает только одна, да и то с перебоями.

Он показал мне резервуары для химикатов:

— Здесь мы готовим целлюлозную массу из древесины. Процесс требует серной кислоты, каустической соды, хлора для отбеливания. Но покупать химикаты в малых количествах слишком дорого.

В складском помещении стояли штабеля готовой продукции, покрытые брезентом от влаги:

— Это наши запасы за последние три месяца, — сказал Уилкинс. — Раньше такое количество продавалось за неделю. Теперь может лежать полгода.

В административном здании нас ждали еще двое мужчин. Первый, коренастый рабочий лет сорока в потертом костюме, представился как Джеймс О’Коннор, председатель местного отделения профсоюза бумажников. Второй, пожилой человек с седой бородой, оказался Томасом Лафлином, главным технологом фабрики.

— Мистер Стерлинг, — сказал О’Коннор, когда мы расположились в конференц-зале, — наши ребята слышали, что вы помогли заводу в Мэлоне и лесопилке в Сэранак-Лейке. Надеемся, что и для нас найдется решение.

— Решение есть всегда, — ответил я, раскладывая на столе документы. — Вопрос в том, готовы ли вы к серьезным изменениям.

Уилкинс наклонился вперед:

— К каким именно изменениям?

— К полной смене ассортимента продукции, — сказал я, доставая технические чертежи. — Вместо упаковочной бумаги и картона вы будете производить специальную изоляционную бумагу для электротехнической промышленности.

Лафлин поднял седые брови:

— Изоляционную бумагу? Это же совершенно другая технология. Требования к качеству намного выше, специальные добавки, точный контроль толщины…

— Именно поэтому эта продукция стоит в десять раз дороже обычной упаковочной бумаги, — объяснил я. — Лист изоляционной бумаги для трансформатора стоит пятьдесят центов против пяти центов за лист картона.

Я показал им образцы продукции:

— Базовая изоляционная бумага для силовых трансформаторов, высоковольтная изоляция для подстанций, специальная бумага для кабельной промышленности. Рынок огромный и быстро растущий.

О’Коннор внимательно изучал образцы:

— А заказчики? Кто будет покупать такую бумагу?

— General Electric, Westinghouse Electric, American Electrical Works, — перечислил я. — Все крупные производители электрооборудования. Плюс государственная программа электрификации создаст дополнительный спрос.

Уилкинс покачал головой:

— Мистер Стерлинг, идея интересная, но переоборудование потребует огромных инвестиций. Новые химикаты, специальное оборудование, обучение персонала…

— Кредит на двести тысяч долларов под три процента годовых на десять лет, — предложил я. — Плюс техническая лицензия от шведской компании Svenska Cellulosa на производство высококачественной изоляционной бумаги.

В зале повисла тишина. Лафлин первым пришел в себя:

— Шведская лицензия? Они лидеры в этой области. Их технология позволяет производить бумагу с диэлектрической прочностью до сорока киловольт на миллиметр.

— Именно, — подтвердил я. — Шведские специалисты приедут сюда на два месяца для запуска производства и обучения персонала.

О’Коннор подался вперед:

— А что с нашими людьми? Двести пятьдесят человек уволены, остальные работают неполную неделю.

— Все уволенные возвращаются на работу, — ответил я. — Производство изоляционной бумаги требует больше квалифицированного труда, чем изготовление упаковочных материалов.

Я достал договор и положил его на стол:

— Но есть условия. Во-первых, создание учебного центра для подготовки специалистов бумажной промышленности. Во-вторых, строительство рабочего общежития для молодых сотрудников. В-третьих, отчисление одного процента от оборота в региональный фонд развития.

Уилкинс взял договор и начал изучать условия:

— Учебный центр… Это значит, что мы станем готовить кадры для всей отрасли?

— Квалифицированных специалистов катастрофически не хватает, — объяснил я. — Ваш центр будет обучать технологов, лаборантов, машинистов бумагоделательных машин для предприятий всего Северо-Востока.

Лафлин изучал технические требования:

— Диэлектрическая прочность, кислотное число, влагостойкость… Эти параметры действительно в разы выше, чем у обычной бумаги. Но если мы освоим такую технологию, то станем одним из ведущих производителей в стране.

О’Коннор задал практический вопрос:

— А условия труда? Работа с новыми химикатами, более сложные процессы…

— Зарплата увеличивается на тридцать процентов, — ответил я. — Плюс дополнительные выплаты за работу с вредными веществами, медицинское страхование для всех сотрудников и их семей.

Профсоюзный лидер одобрительно кивнул:

— Наши люди это оценят. Многие уже собирались уезжать в Нью-Йорк, искать работу на других фабриках.

Уилкинс продолжал изучать договор:

— Сроки запуска производства?

— Первая партия оборудования прибудет через три недели, — ответил я. — Шведские специалисты начнут работу через месяц. Первую продукцию получим через два месяца, выход на полную мощность через полгода.

Лафлин подсчитывал что-то в блокноте:

— При цене пятьдесят центов за лист и производительности тысяча листов в день… Это пятьсот долларов ежедневно только с одной машины. При четырех машинах две тысячи долларов в день.

— Семьсот тысяч долларов в год валового дохода, — подтвердил я. — При себестоимости двести тысяч чистая прибыль составит полмиллиона.

О’Коннор присвистнул:

— Это больше, чем мы зарабатывали в лучшие годы с упаковочной бумагой.

Уилкинс встал и прошелся по кабинету:

— Мистер Стерлинг, если ваши расчеты верны, то через год наша фабрика станет самым прибыльным предприятием округа.

— Расчеты основываются на реальных рыночных ценах и подтвержденных заказах, — заверил я. — General Electric уже готова заключить контракт на поставку пятидесяти тысяч листов изоляционной бумаги ежемесячно.

Лафлин поднял голову от технических чертежей:

— А качество сырья? Изоляционная бумага требует особой древесины, специальной целлюлозы…

— Сырье будет поставляться из Канады, — ответил я. — Длинноволокнистая древесина хвойных пород из лесов Квебека и Онтарио. Качество гарантирует Quebec Paper Company.

Уилкинс вернулся к столу и взял ручку:

— Мистер Стерлинг, за двадцать лет работы в бумажной промышленности я видел много кризисов. Но такой возможности еще не было никогда.

Он посмотрел на