Аргилай. Украденный дом - Дмитрий Легер

В старину, когда на далеком севере еще обитали варварские племена, не признававшие власть короля, река, текущая через центр Хадола звалась его жителями – Заступница. Заступница, пусть не везде глубокая, но широкая и с опасными омутами, издревле охраняла столицу королевства с севера. Мутная, с болотистыми и топкими берегами река не позволяла ни армии, ни мелким отрядам быстро и незаметно переправиться через свои воды.

Со времен изгнания магов с континента на остров Семи Башен, Хадол не знал крупных войн. Лишь мелкие междоусобные конфликты. Да и те к сегодняшнему дню сошли на «нет» и потеряли свою актуальность. Нынче сильные мира сего предпочитали решать свои конфликты на торговом поприще, а не на ратном поле. Ну, а если и прибегали к помощи меча и топора, то всячески открещивались от этого недоразумения и назвали «бандитскими разборами», но никак не войной.

Времена изменились, поменялось и название реки. Некогда гордая Заступница потеряла основную функцию, но осталась все такой, же темной и мутной из-за болот на своих берегах. Теперь местные называли реку просто – Муть.

Аргилай стоял возле реки, держа в руках грязный, после сытного ужина котелок, и с сомнением рассматривал топкий торфяной берег, заросший острой осокой. Тихо подошел босоногий Совенок с закатанными до колен штанами. Забрал из руки парня котелок и смело пошлепал по грязи до самой кромки воды. Мальчишка сорвал несколько пучков осоки, скомкал в комок и принялся отмывать котел. Лаи неуверенно поинтересовался, не нужна ли его помощь, но получив отказ, с облегчением вернулся в лагерь.

С того случая в деревне Жадины, когда Аргилай рискнул своим боевым конем и здоровьем, чтобы сдержать слово, Совенок чувствовал себя слегка виноватым. Бывший раб Щедрого Пита при любом удобном случае во всем старался помочь и угодить своему заступнику.

В первое утро своего путешествия мальчик поднялся спозаранку. Он насобирал в лесу земляники и даже раздобыл где-то дикий мед. К тому времени, когда Лаи продрал, затекшие от побоев глаза, его уже ожидали испеченные на камне лепешки с земляникой и медом. Аргилай с благодарностью умял свой завтрак чемпиона, не забыв поделиться с Трицей и нахваливая кулинарные таланты повара. Хотя на самом деле из-за разбитого и заложенного носа совершенно не ощущал ни аромата клубники, ни сладости меда.

– Ты куда? – нахмурившись, спросила Трицитиана, заметив, что Аргилай взял неоседланного Упрямца и повел в сторону реки.

– Искупнуться хочу. – пояснил юноша.

– А конь тебе зачем? – не поняла рыжая.

– Там не берег, а сплошное болото. – пожаловался Лаи. – Пока от воды до лагеря вернешься – так перепачкаешься – все равно, что не мылся. Так я на коне доеду. И он заодно помоется.

– Не гонял бы ты Упрямца в болото, – предостерегла женщина. – Увязнет.

– Плюнь. – отмахнулся Аргилай. – Нормально все будет.

Но Трица не плюнула. Вероятно, именно из-за этого конь и увяз на топком берегу. Насилу достали. Но не целиком. Одно копыто бесследно потеряло подкову. Сколько Лаи не рыскал по вязкой трясине, сколько не шарил руками в липкой зловонной жиже, но драгоценную подкову найти так и не удалось. Канула вместе с надеждой юноши отправиться спать чистым.

На следующий день, покачиваясь в седле Луны, Трица поинтересовалась ни разу не скрывая издевки в голосе:

– Ну как? Нормально все?

– Вполне, – кивнул Аргилай, с самого утра вышагивающий рядом с Упрямцем на своих двоих. – Говорят, пешие прогулки полезны для здоровья.

– В таком случае в ближайшие три дня твое здоровье значительно улучшится. – криво усмехнулась рыжая женщина.

– Не понимаю, – в ответ проворчал Лаи. – Почему не можем переложить поклажу на Упрямца, а я поеду на вьючной кляче.

– Потому! – весьма аргументировано ответила Трицитиана. – Коня без подковы нельзя нагружать.

– А меня значит можно? – надулся парень.

– И даже нужно. – заверила женщина. – Ты вообще осознаешь, что подкова под Фельдбонского боевого жеребца может стоить, как новая кляча?