Первый пользователь. Книга 14 - Артем Сластин

он был только для неё, я же, признаюсь, начал получать удовольствие от самого процесса. От адреналина, от необходимости думать на опережение, от проверки рефлексов. Ведь по факту, что мне реально грозило? Я не использовал даже десяти процентов своей силы, не активировал замедление восприятия времени, не использовал заморозку. Потому что иначе всё закончилось бы слишком быстро, а я хотел понять этого противника, прочувствовать его тактику.

Хитрый противник — это опыт. Ценный опыт.

— Ну же, давай! — Крикнул я сквозь грохот взрывов, делая очередной стремительный выпад вперед, по расплывающейся, мерцающей фигуре врага. Топор снова встретил вязкое сопротивление марева, но я был готов к этому. Вложил в удар всю физическую силу. Лезвие, вспыхнув синим, всё же прорвало пелену, и вонзилось во что-то твердое. Кость?

Раздавшийся визг твари был пронзительным, перекрывающим даже взрыв шумовой гранаты, и он мог бы оглушить меня, если бы не шумоподавление в шлеме. Невидимость снова пропала, и я увидел тварь целиком — топор глубоко впился ей в плечо, у самого основания мощной передней лапы. Черная, маслянистая, густая как смола кровь сочилась по зазубренному лезвию, капая на камни. Синий камень на груди бешено пульсировал, расходясь волнами из центра.

Монстр рванул назад, пытаясь освободиться, дико тряся головой. Но куда там. Топор засел слишком глубоко, клинок явно зацепил кость или сустав. Да и раненая конечность подгибалась, мешая нормально двигаться, лишая хищника привычной грации.

Тварь крутилась на месте, как бешеная, пытаясь вырваться или дотянуться зубами до древка, до моих рук. Ее хвост с костяным шипом просвистел в сантиметре от моего шлема, я инстинктивно отклонился, и в этот момент дёрнул древко на себя со всей силы, стараясь завалить противника. Но под ногу неудачно попался крупный осколок плиты, я оступился, потерял равновесие и тоже рухнул вниз, не выпуская топор.

И вот тогда, наконец жахнуло молнией. С неба, прямо в нас ударил целый слепящий поток концентрированной энергии. Не знаю сколько миллионов вольт в ней было, но всё, чего монстр этим добился — только того, что разряд безобидно стёк в землю. Ни я, ни тварь от этой атаки даже не пострадали. Зато в очередной раз подтвердились мои мысли. То, что было использовано в первых волнах — было адаптировано, переработано и дано как навык секретному боссу.

И теперь мы оба катались в пыли, покрытые грязью и кровью. Я оказался сверху, но положение было неустойчивым.

Отпустил рукоять топора, схватив монстра двумя руками за шею и здоровое плечо, стараясь прижать его к земле. Чувствовал под латами и усиленными перчатками дикую, бьющуюся силу, его ярость, передающуюся через контакт. Он бился, как загнанный в угол зверь, не чувствующий боли. Помнится, я когда-то дома возился с Тимошей, и также фиксировал его, не давая сбежать во время игры, тот рвался точно так же — всем телом, с силой, которой не ожидаешь от небольшой собаки. Только тут это было помножено на размер, силу и смертоносность хищника.

Но это как раз то, чего я хотел — честный, ближний бой, в котором можно не сдерживаться, где можно почувствовать живую плоть противника под руками, его сопротивление.

Пропустил над головой удар хвоста — костяной шип проскрипел по броне шлема в районе виска, оставив небольшую царапину. И в ответ, используя инерцию его движения, всадил короткий, мощный удар кулаком, прямо ей в морду, чуть ниже синих глаз. Отчётливо почувствовал, как под перчаткой хрустнули кости. Монстр захрипел, синие глаза на миг помутнели, потеряли фокус от шока и боли.

Грешно не использовать такой момент. Резко вывернулся, упираясь ногами в ее бок для рычага, и рванул топор на себя. Лезвие с влажным хрустом вышло из раны, напоследок брызнув черной кровью фонтаном.

Тварь взревела от боли и ярости. Чуть отползла, тяжело дыша, хрипя и мотая башкой. Скрывающее марево снова пыталось сгуститься вокруг нее, но не выходило. По её шкуре пробежали разряды молний, но затем, словно вспомнив, что против меня это не поможет — они утихли.

Кровь обильно текла по лапе, образуя лужу на камне, а синие глаза, несмотря на боль и страшную рану, пылали ненавистью. Ни капли страха. Совершенное создание, предназначенное только для того, чтобы убивать.

— Ну что? — Я встал во весь рост, перехватывая топор. — Продолжим? Или сдашься? — Глупо, конечно. Оно не понимало слов.

Ответом был последний, отчаянный бросок. Монстр, игнорируя боль в лапе и разбитую морду, стремительно рванул ко мне, используя все оставшиеся силы. Позади меня, в точке, куда я мог отступить, раздался мощный взрыв, бросивший поток осколков мне в спину и подталкивающий вперед, прямо в его объятия.

Я не стал сопротивляться. Встретил атакующую тварь ударом топора, но она в последний момент резко отвернула морду, и лезвие лишь скользнуло по костяным шипам на боку головы, оставив глубокую борозду. Его когти царапали, скрежетали по броне на моей груди, пытаясь найти слабое место, прорвать защиту. Я же, оказавшись вплотную, ударил коленом в бок, целясь в ребра и вызвав ещё один короткий взвизг боли. Тварь пыталась вцепиться зубами в мой шлем, я уперся левой рукой в ее горло, отталкивая зубастую пасть, в то время как правая все еще сжимала древко топора. Но в таком близком контакте, в этой свалке, топор был чертовски неудобен. Поэтому я снова отпустил рукоять, перехватывая второй рукой горло и сдавливая его изо всех сил, стараясь перекрыть дыхание или хотя бы кровоток.

В синих глазах, так близко к моему визору, всё ещё не было страха. Только слепая, всепоглощающая ярость и абсолютная, первобытная готовность утащить меня за собой в преисподнюю, чего бы это ни стоило.

Хватит. Игра закончена.

Несмотря на всё то, что этот секретный босс локации показал свою хитрость, скорость, силу и способности — он всё ещё не был мне реальным противником. Да — сильный. Да — быстрый. Да — опасный. Но уязвимый. И главная его уязвимость пульсировала синим светом у меня перед глазами.

Опустил правую руку чуть ниже, нащупал под короткой, жесткой шерстью странный нарост на груди — тот самый синий камень. Он был горячим, пульсировал под пальцами, как живой. Я сжал его изо всех сил, и дёрнул на себя, не церемонясь.

Тварь снова истошно завизжала, но на этот раз звук был другим — высоким, пронзительным, полным невыносимой агонии и жалобы. Жизнь уходила из нее вместе с этим камнем.

С очередным влажным, чавкающим звуком, камень поддался, оторвался. Я вырвал