Медведев. Книга 3. Княжество - Гоблин MeXXanik

Металл жалобно скрипнул, оружие дёрнулось, будто само передумало участвовать в этом фарсе, и в следующее мгновение ружье вырвало из рук Курносова, точно тряпичную игрушку. Ружьё описало в воздухе широкую дугу, с глухим стуком впечаталось в ближайший куст и, кажется, решило там остаться, чтобы не возвращаться к прежнему владельцу.

Курносов замер, прижав руки к груди, на лице его застыло выражение смертельной обиды, будто у него только что отняли не оружие, а любимую позолоченную вилку из сервиза.

Морозов хмыкнул, покосился на куст, потом снова на меня и негромко добавил:

— Ну вот, конец веселью.

Жена Курносова, разъярённая и распаренная, с видом оскорблённой королевы театра провинциального масштаба, вдруг с поразительной грацией, для женщины в шали, халате и тапках на меху, нырнула рукой в складки своей вязаной мантии. Пальцы её извлекли оттуда тонкий, сверкающий клинок, явно хранившийся «на всякий случай» между молитвенником и пакетом с нафталином.

— Ах ты, мерзавец! — взвизгнула она, и, сжав губы, кинулась прямо на меня. — Я тебя проколю, супостат! Силу на добрых подданных показываешь, безжалостный душегуб!

Я лишь чуть сместился в сторону, даже шагом это назвать было нельзя — скорее вежливый уклон. Дама, лишённая цели, пролетела мимо, споткнулась и с глухим шлепком приземлилась на каменную дорожку.

Несколько мгновений она лежала, потом застонала, поднялась с выражением вселенской трагедии на лице и заорала так, что даже ворона, севшая на карниз, вспорхнула в панике.

— Ой! Коленку! Коленку разбила! Да чтоб вам всем! Да чтоб ваши потомки лягушками родились! Я вас прокляну! На жуткую, на липкую, на бесконечную смерть! Пусть у вас обувь натирает, вода в чайнике не кипит, а кошки вас стороной обходят! Чтобы они вам в подушку мышей носили!

Морозов стоял с видом человека, которому в очередной раз пришлось наблюдать нечто настолько удивительное, что он даже не сердился, а просто качал головой, как священник посреди сельского клуба.

— Хорошо, что жандармы в пути, — вздохнул он. — Жалоба в Синод на колдовство будет подана лично от лица князя. По всем правилам. С датой, печатью и приложением.

Я поморщился. Мне уже начал надоедать этот спектакль. Морозову, видимо, это тоже надоело. И он зажег огонек на ладони, подсветив наши лица в вечерней, северской темноте. Жена Курносова резко замерла. Она наконец-то удосужилась рассмотреть одежды, взгляд перескочил от герба на груди к знакам на запонках, и рот её открылся, но на этот раз беззвучно, как у рыбы.

— Это ж… — побледнев, прошептала она.

И тут же подхватила юбки, развернулась и бросилась к крыльцу, взлетая по ступеням, будто вновь обрела юность.

— Молчи, Ромашечка! Ради всего святого! — зашипела она, подскакивая к супругу, который всё ещё не рассмотрел нас и продолжал угрожать.

— Я требую компенсации! Я этого так не оставлю! Я…

— Заткнись, дурак! — прошипела Курносова и впечатала кулак супругу в грудь так, что у Ромашки захлопнулся рот, но перед этим на крыльцо выскочила вставная челюсть и рядом золотых зубов.

Я же обернулся к воеводе и едва слышно произнес:

— Кажется, у нас появился новый претендент на пополнение государевой казны.

— Ч-ч-что? — пробормотал Курносов, не расслышав моих слов.

Я взглянул на него и улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка вышла как можно более дружелюбной:

— Жандармов вызвали, значит? Это хорошо. Пойдемте их в доме подождем. А то, кажется, дождь собирается.

Глава 10

Разговоры по душам

В доме пахло ладаном, сухофруктами и какими-то пряностями, слишком сладкими для здешнего климата. Высокие потолки были украшены лепниной. На стенах висели картины в золотых рамах. Массивная мебель из красного дерева: стол, кресла, шкаф, была щедро украшена витиеватыми резными узорами, настолько замысловатыми, что на них рябило в глазах. Витрины с посудой блистали хрусталём и позолотой, обилие фарфоровых статуэток создавали ощущение, будто мы оказались в лавке любителя карнавального китча. У стены на боку лежала полка, с которой на ковер скатились ониксовые статуэтки. Похоже, в эту стену пришелся удар вырванными ветром воротами.

Ковер под ногами был персидским, или его подделкой, но в любом случае с таким пёстрым узором, что по нему можно было изучать географию сказочных стран. Люстра под потолком напоминала свадебный торт: многослойная, перегруженная хрустальными каплями, свисающими несколькими рядами. Даже камин в углу, вроде бы простое и уютное место, был утяжелён бронзовыми часами с купидоном, который вытягивал к потолку позолоченную стрелу.

Я рассматривал все это «великолепие», приоткрыв от удивления рот. Как по мне, это был образец вычурности и безвкусицы. Здесь не было достойного богатства. Только громкое, нарочитое «смотрите, у нас есть деньги». И ни капли уюта.

— Дом у вас что надо, — произнёс я, проводя ладонью по резному поручню лестницы. — Дорого. Богато. С любовью.

Курносов кивнул, старательно пряча глаза. Что-то в его взгляде дрогнуло.

— Прошу, мастер-князь, — произнес он, указывая к столу, стоявшему у камина. Смолистые поленья потрескивали в портале, отблески огня плясали на резной мебели, на шелковых гардинах, на старинном портрете, глядящем с угрюмым укором со стены.

— Спасибо.

Я направился к камину. И боковым зрением заметил на лежавшие на кофейном столике паспорта, небрежно положенные, как будто ещё не успели спрятать. Подался вперёд, словно невзначай, и прочитал: Империя Шань-Цзы. Датой возвращения значилось сегодняшнее утро.

С трудом сдержался от довольной улыбки: выходит, Курносов еще не знает о том, что князь иногда лично инспектирует службы и ведомства. Это хорошо.

Я прошел к столу, сел в свободное кресло и откинулся на спинку. Над порталом камина висел огромный портрет супружеской четы Курносовых. На нем мужчина в костюме для верховой езды сидел в золоченом кресле, а его жена в парчовом платье стояла у плеча с гордо поднятой головой. Очевидно, что писал полотно человек с большим талантом. Потому как ему удалось сделать Курносовых похожими на себя, но все же они вышли достаточно привлекательными.

— Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз, — закинув ногу на ногу, начал я, покосившись на супругу Романа.

— Конечно, — тут же угодливо ответил Курносов. — Только… вы ведь не голодны, ваше сиятельство? Может, перекусите? У нас приглашенный повар, но ради такого гостя мы вызовем его даже вечером.

Я покачал головой:

— Нет, благодарю.

— Как скажете, князь, — произнес Курносов