Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Романова

Античные бабы, в отличие от наших современных, к порядку в доме с раннего детства приучены. Когда мужик ест или чем другим важным занят – под руку они ему не звиздят. Вот когда я откинулся и трубкой задымил – другое дело.

– В городе, когда Ганнибала не нашли, сперва слух разнёсся, что его убили или арестовали. Народ на рынке всполошился, хотели уже идти Совет громить, и ополченцы вместо охраны порядка сами готовы были к толпе присоединиться – представляешь, что было бы? – сообщила мне Велия.

– Ты-то, надеюсь, с ними не попёрлась?

– Да что мы, дуры? Мы с Софонибой, как увидели, быстренько закупились всем нужным, даже и не торговались, – и скорее домой. Мы же понимаем, что если беспорядки какие – лучше их дома переждать. А были такие, что и попёрлись, чтоб самим всё видеть и потом всем рассказывать…

– И кто им доктор? Их счастье, что всё обошлось, а случись вдруг заваруха – их бы первых же там по кругу и пустили.

– Да мы знаем. О том, что всё обошлось, нам тут уже соседка рассказала. Уже у самого здания Совета прошёл слух, что самого Ганнибала кто-то видел выезжающим из городских ворот с его собственной охраной, и тогда уже толпа успокоилась – пошумели, покричали, погрозили Совету кулаками и дубинками и разошлись. Соседка говорит, что к войскам он своим выехал. Соберёт армию, подступит к городу и снова порядок наведёт. Опять будете…

– Не будем.

– Нет, я понимаю, что у ворот вас не будет, а для Ганнибала и его войска они сами откроются, как и в прошлый раз, хи-хи!

– Нет, в этот раз на самом деле ничего такого не будет. Не подступит Ганнибал к городу. И войск своих он поднимать не будет.

– Ты уверен? Ах да, ты же знаешь…

– Ага, знаю. Сбежит он теперь в… ну, неважно куда.

– Догадываюсь! Теперь ему дорога только…

– Стоп! Молчок об этом! Надо дать ему время…

Ганнибал бежит туда же, куда мы помогли спровадить и его жену. Там они тихо сядут на заранее подготовленный корабль и отплывут тоже без лишнего шума. Объявится Одноглазый только в Тире, куда прибыл – ага, ради паломничества. А тайно – ага, чтобы карфагенский народ этим зря не будоражить. А из Тира уже и к Антиоху подастся. Тот не очень-то будет слушать карфагенянина, и римляне его побьют, но это уже не наше дело. Главное – всё будет в основном так, как и в известной нам истории, в которой вместо нас руки Ганнибалу развязал, надо полагать, кто-то другой. И ещё важнее то, что с бегством Ганнибала из города инцидент между Римом и Карфагеном полностью исчерпан, и Третья Пуническая состоится лишь в положенное ей время. Ну, пошумели немножко, а в Мегаре даже и постреляли, и мечами чуточку позвенели и кое-кого даже немножечко по случаю и уконтрапупили, но то – в Мегаре. В Старом городе об этом лишь неясные слухи, которые так и останутся ничем не подтверждёнными слухами. Скорее всего, даже и расследования официального не будет – мегарские олигархи не любят выносить сор из избы. И это тоже правильно. Большой город – система сложная, и процессы в нём идут нелинейные, а его спокойствие – состояние весьма неустойчивое, требующее некоторых мероприятий для своего поддержания. И там, где с этим не справляются формальные силовые структуры, приходится иногда подключаться им в помощь и неформальным. Просто ни к чему об этом знать маленьким простым человечкам. Зачем им зря волноваться и переживать по всяким пустякам? В Багдаде… тьфу, в Карфагене всё спокойно…

24. Небольшие пертурбации

– Вы что же это, издеваться надо мной вздумали, вероломные пуны?! – бушевал римский посол, возмущённо всплескивая свободной рукой и тряся второй, отчего край его белой сенаторской тоги с широкой пурпурной полосой плясал почти как птичье крыло. На взгляд самого сенатора, наверное, грозно и величественно, на мой же… гм…

– Отставить смех в строю! – прошипел я нашим турдетанским камрадам, особо хорошим манерам не слишком обученным и моей сдержанностью не обладавшим, а увиденное воспринявшим точно так же, как и я сам.

– Вы имеете наглость заявлять мне, что в Карфагене царит полный порядок?! – продолжал брызгать слюной римлянин. – Тогда объясните мне, что всё это значит?!

– А что конкретно, почтеннейший? – с простодушным видом поинтересовался Бостар, сын Адонибала, до недавних пор молодой командир спейры тяжёлых ливийских пехотинцев, а на днях повышенный до хилиарха. – Разве ж законный порядок в городе не восстановлен? Разве смутьяны не разогнаны? Разве пострадал хоть кто-то из посольства великого и почитаемого нами Рима? Разве пострадал хоть один римский гражданин? Если пострадало имущество римских граждан – пусть владельцы заявят об этом как положено, в установленном порядке, и ущерб будет возмещён им до последнего медяка!

– Да разве в этом дело, пуниец, как тебя там!

– Бостар, почтеннейший!

– Да какая разница, как тебя там зовут! Как вообще могло случиться подобное в городе, который клятвенно заверяет в своём дружественном отношении к сенату и народу Рима?! Мало того что чернь бунтует…

– Люди недовольны, почтеннейший…

– Не смей перебивать меня, пуниец!

– Прости, почтеннейший!

– Ладно уж, твоё солдатское прошлое оправдывает твои вульгарные манеры, – смягчился от подобного обхождения сенатор. – Но всё-таки сенат и народ Рима желают знать, по чьему злому умыслу и чьему недосмотру допущена трагическая гибель весьма уважаемого человека и друга римского народа Гасдрубала… гм…

– Отставить смех в строю! – снова прошипел я нашим иберам, хоть и самому удержаться было крайне нелегко. Гражданские же карфагеняне, воинской дисциплиной не связанные, кто в кулак прыскал, а кто и открыто похохатывал. Поначалу лишь некоторые из них, поскольку разговор-то шёл на греческом, которым в Карфагене владеют далеко не все. Но постепенно то тут, то там кто-то из понимающих греческий переводил для всех на финикийский, и тогда гоготать начала вся толпа зевак. Кто-то подсказывал римлянину, и кое-кто даже по-гречески, как именно прозван в городе означенный где-то и кем-то весьма уважаемый Гасдрубал, многие для пущей наглядности показывали пальцами козьи рога, а ржали при этом все без исключения, демонстрируя полное отсутствие печали.

– Прекратить! – грозно рявкнул Бостар. – Очистить площадь!

По взмаху его руки солдаты его ливийской хилиархии сомкнули свои щиты и мерным шагом двинулись вперёд, вытесняя толпу с площади. Не слишком торопясь, дабы зеваки успели въехать в ситуёвину и не наделали ненужных глупостей. Тем более что по мере очистки площади строй хилиархии всё больше растягивался,