Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

— Думаешь? — спросила она.

— Уверен, — ответил я. — Если спрашивать будут, ничего никому не говори. Хорошо?

— Конечно, — она сделала вид, будто запирает рот на замок и выбрасывает ключ. Поднялась, подхватила свою книжку и вышла из комнаты.

Я же взял тетрадку, в которой записывали переговоры, пролистал. Ничего особо интересного за два дня не случилось, если не считать этой темы с конвоем. Ну да, дальние переговоры мы все равно не слышим из-за глушилок сигналов. Только то, что непосредственно в деревню доходит.

Вот с раций, которые в машинах, нами угнанных, установлены, можно больше послушать. Алмаз, скорее всего, этим заниматься будет. Ну ему делать больше и нечего все равно, не траву же косить в самом деле.

Закрыв тетрадку, я принялся собирать оборудование и складывать его в пакет, самый обычный, полиэтиленовый. Закончив, поднялся наверх, стравил провод, а потом убрал и солнечную батарею, закрыв чердачное окно. Тоже в пакет, завязал и спустился.

Лика уже притащила оба автомата и пистолет, сложила их на диване. Как и магазины к ним. Да, оружия у нас негусто все-таки. Зато за пределами деревни его полно, что в пещере в горах, что на базе в городе, что в детском лагере. Но нужно думать, как все это в деревню пронести, чтобы никто не заподозрил. На тот момент, когда наши партизанские выходки в открытую войну перерастут.

Одну из раций убирать не стал, при себе оставлю, чтобы самому переговоры подслушивать. Спрячу ее куда-нибудь в доме, куда точно не полезут. Но сперва все остальное.

Я вышел из дома с пакетом, убедившись, что на улице никого нет, и никто на меня не смотрит. Ну и куда его деть? А вот дровяник. Туда положу, да дровами закидаю. И никто не удивится, что я там ковыряюсь — поправляю просто.

Сказано — сделано. Засунул, закидал дровами. Сейчас еще нарублю, да сверху сложу, пусть будет.

Вернулся, Лика к тому моменту заворачивала оружие в простыни. Вот молодец, умная женщина — просто так автомат из дома вытащить — это сразу спалиться.

— А их-то куда спрячешь? — спросила она, как раз закончив разбираться со вторым автоматом. Магазины скидала в наволочку и завязала узлом.

Я подумал. А действительно, куда можно, где искать не будут?

— В баке летнего душа вода есть? — решил уточнить я.

— Нет, — она покачала головой. — Мы вчера все израсходовали, и решили тебя дождаться, пока не придешь, пока без помыться обойтись.

— Вот туда и суну, — решил я. — Туда никто смотреть точно не будет.

Подхватил оба свертка, вышел, поднес к душу. Потом схватил стремянку, приставил, влез наверх. Бак тут — просто бочка, крышкой закрыт, чтобы наливать удобнее было, ну и при необходимости ее снять можно было и во время дождя наполнить. Сэкономить силы, так сказать. Вот туда я стволы в чехлах из простынь и сунул, как раз влезли. И надежно законопатил сверху крышкой.

Снова осмотрелся, убедившись, что за мной никто не смотрит, спустился вниз, лестницу приставил к стене дома. Пусть стоит, в хозяйстве это штука незаменимая. Ну все вроде, сделано.

Сегодня обыска, скорее всего, не будет, потому что когда я уходил, Фред вторую бутылку притащил. А две бутылки даже для двух здоровых мужиков — много. Так что они, скорее всего, напьются, да спать пойдут. Может быть, там и третья в ход пойдет, водка же такое дело — до определенного предела чем больше пьешь, тем больше хочется.

Рация… Последняя рация. Ну и куда ее деть?

Да на чердак. Там коробка с электроникой старой есть — VHS плеер, кассеты, старые кнопочные телефоны. Удивительно даже, что весь этот хлам не выкинули на помойку, где ему на самом деле место давным-давно. Но мне же и лучше. Вот туда и суну. Рация, конечно, новенькая, но не военная, так что особо выбиваться из остального хлама не будет.

Поднялся, положил. Спустился вниз, уселся на диван. Наташа забралась в кресло напротив и читала книжку. Приключения Тома Сойера. О чем она там? Помню, что в детстве смешно было очень, но сейчас не помню.

А остальных обыскивать будут, или только меня? Могут и обыскать. Никто, конечно, ничего особенного не хватал, но у Ильяса травматы до сих пор валяются под расштифтовку. Да и он, как я понял, под другие стволы собирался делать. Как только, они несъемные же? Вот хочется ему возиться.

— Наташ, — сказал я. — Сбегай к Мустафе, попроси его остальных предупредить, что обыски будут. Если что, там новая девочка появилась, она диковатая немного, правда. Спросят — ты к ней пришла.

— Девочка? — удивилась она.

— Да, мы ее в городе нашли, — кивнул я. — Можешь ей даже книжку какую-нибудь отнести, поговорить. Только сперва Мустафе скажи, пусть предупредит.

Что будет, если кого-то из наших спалят со стволом? Да, скорее всего, одним им дело не обойдется, это всю команду под удар подставит. И когда придется действовать. А как, если в селе больше полусотни бандитов? Всех нам не перебить, конечно.

— Хорошо, дядя Край, — кивнула она, поднялась и пошла куда-то в свою комнату. За книжкой, наверное.

— Чаю хочешь? — спросила Лика, выглянув с кухни. — Горячий, только что вскипятила.

— Давай, — кивнул я.

Хмель из головы уже практически выветрился, такое у меня бывает, когда я начинаю важным делом заниматься. Если, конечно, я при этом не литр выпил. Но горячего чая сейчас выпить как раз в самый раз будет. Почки разогнать немного.

Скоро она принесла две чашки, одну поставила на журнальный столик, а вторую себе взяла. Уселась в то кресло, где только что Наташа сидела, шумно отхлебнула. Я почему-то представил, как он вот так вот чай пьет и конфеты жует. Правда конфет у нас нет. Потому что в магазине их не было — дети все съели.

— Как думаешь, не найдут? — спросила она. В голосе девушки было явное сомнение.

— Будем надеяться, что нет. — я пожал плечами. — Может быть, это вообще паранойя, и никто и не придет. Но посмотрим. Посмотрим, да.

— А если найдут? — спросила она.

— Тогда нам пизда, — пожал плечами. — Они не одни придут, без стволов мне без них не отбиться. А я не Джейсон Стэтхэм, чтобы кучу народа голыми руками перебить.

— Ты его помнишь что ли? — усмехнулась она. — Это ж старое кино совсем.

— По-моему я его как раз в детстве очень любил, — ответил я. — Да. Ладно, ждем теперь.

Взяв блюдце, я отхлебнул