Гризельда - Ева Финова

мне ясно, почему я поспешил забыть всё как страшный сон. Я ведь чувствовал, что виноват перед коллегами. И их обвиняющие взгляды мне это подсказывали! Но почему же мне никто не сказал! Почему?..

Сжав пальцы в кулаки, Фиджеральд подскочил на ноги. Со всего маху он стукнул ногой дверь спальни, зашёл в комнату и прямо так, не раздеваясь, плюхнулся на кровать.

– Как жаль, что я не могу просто умереть, иначе давным-давно искупил бы свою вину перед погибшими товарищами…

Он закрыл глаза и в кои-то веки отрубился без многочасовой изнуряющей бессонницы, которая обычно мучала его ночами. Но только не в этот раз.

Точно не в этот раз…

Глава 14. Разговор

Кабинет профессора привычно пустовал, когда в него быстрым шагом вошли сразу двое – хозяин помещения и его падчерица.

Едва за их спинами закрылась дверь, за которой скрывалась любопытная секретарша, Эдвин вознегодовал:

– Зачем весь этот цирк?!

– Мне нужно было получить гарантии того, что вы меня не отошлёте, как это делали многократно.

Вианон с хрустом пожала плечами.

– Вы же наверняка до сих пор считаете меня маленькой девочкой.

– Это не так, – раздражённо выдохнул профессор, поспешив справиться с приступом плохого настроения. – Я уже догадался, через что тебе пришлось пройти. Но я искренне не понимаю, зачем тебе разрешение на вывоз трупа из морга. Ведь я уже выдал тебе разрешение на участие в расследовании. Что ещё нужно?

– Этот труп, он особенный. – Нона перевела взгляд на стопку бумаг и не выдержала, прошла к столу, чтобы взять верхний чистый листок. – Я чувствую это. Мне он нужен, чтобы поставить эксперимент.

– Нона, я предупреждаю тебя в последний раз… – Голос профессора приобрёл угрожающие нотки. – Я не намерен закрывать глаза на лиходейские эксперименты в моём городе.

Зрачок куклы дёрнулся, и она поспешила сомкнуть веки.

– Наш город, – поправила она отчима. – Мама говорит, дословно: ты заигрался в градоначальника Фено!

– Она…

– Да, она рядом, – кивнула Нона.

Эдвин вмиг присмирел и стиснул зубы.

Обернувшись, кукла протянула профессору листок и чернильную ручку:

– Мне кажется, самое время приступить к исполнению обещания.

Мистер Плёссинг удручённо выдохнул, подхватив и то, и другое.

– Ладно, допустим, я заигрался. Но вам же по-прежнему нужна моя помощь? Вот только я себе не представляю, где достать все эти ингредиенты, не говоря уже о настое эссенции жизни, который готовится несколько недель.

– Основная проблема в другом… – Нона прошла к столу и снова наклонилась над ним, выискивая тот самый список, который ранее оставила отчиму.

– Недавно в комнате у детектива я вспомнила о ещё одном ингредиенте. Ценофлебия архидон…

– Это будет проблематично, – поспешил с ответом профессор, едва услышав о редком насекомом. – Мало того, что эту бабочку нужно поймать, так ещё и высушить, не так ли?

– Да…

– Есть идеи?

– Да, но вам это не понравится. – оскалилась Вианон, став ещё более похожей на свою мать. – Лавка Голдспира. Алхимика. Мама бывала там множество раз и завела опасное знакомство с местными лиходеями. Она искала рецепт живого фарфора.

– И совместными усилиями с этим самым Голди додумалась до упрощения ингредиентного состава?

– Да… но…

– Так это Голдспир и его душегубы вас преследуют, я правильно понимаю? – Профессор облегчённо выдохнул, потому что получил хоть какую-то конкретную информацию, за которую сможет зацепиться следователь.

– Мы украли у них гримуар, – нехотя вылавила из себя Вианон. – Он сам нас нашёл и попросил спасти. Потому что его хотели передать хозяину.

– Неужели… Даош объявился?!

– Есть предположение, что Фено – это не один человек. Точнее, это уже не человек, но большего сказать не могу. Я и так уже нарушила запрет Гризельды. Но мне действительно нужен этот труп. Он ключ к разгадке исчезновения Фено. По крайней мере, я так думаю… – громко вздохнула Вианон.

– Что ж, если это не лиходейская выходка, а вынужденное расследование, то я дам разрешение. Но при условии, что вы будете ставить меня в известность.

Нона покачала головой.

– Я могу говорить только то, что мне позволит Гризельда.

Профессор ненадолго замолчал.

– Передай Гризельде, что я займусь Голдспиром, но много обещать не могу. Из-за недавнего затмения у детективов аврал на работе. Поэтому…

– Именно поэтому я поставлю на Боула и его кулаки, – улыбнулась Нона. – И на вас, отчим. Всё-таки живой фарфор – это первая ступенька к реальной жизни в теле куклы.

– Я понял. – Профессор вначале кивнул, а уже затем прошёл и сел в своё кресло, начав писать разрешение. – Не забывай заглядывать хоть иногда, но только в мой кабинет, а не как сегодня, – проворчал Эдвин, склоняясь над разрешительной бумагой. – А ценофлебию, насколько мне известно, один мой аспирант уже приобрёл за счёт казны ФУПА. Надо будет спросить у него, для чего она ему нужна…

– Очень странно… – сощурилась Нона. – Как зовут этого аспиранта?

– Э… Лени Шейнсберг, – задумчиво ответил мистер Плёссинг. – Я сегодня его подменял.

– А, так это он потерял сознание и ударился головой во время затмения?

– По всей видимости. – Эдвин пожал плечами и поставил длинную размашистую подпись под написанным. – Что? Хочешь заглянуть к нему в гости?

– Наверное, обойдусь… – неопределённо ответила кукла. – Вот только от его личного адреса я бы не отказалась. Вдруг пригодится?

– Хм, – нахмурился профессор. – Что ж, ладно. Держи, а адрес аспиранта узнаешь у миссис Либерти. У неё в кабинете хранятся учётные книги. Я её предупрежу позже.

Нона кивнула, перехватила листок бумаги и тотчас воззвала к гримуару:

– Забирай меня, Фено.

Секунда, и кукла исчезла из кабинета, будто её и не было. А профессор рассеянно наблюдал за мириадами цветных пылинок, красиво порхающих в воздухе. Остаточная магия, конечно, быстро осядет и выветрится от дуновения малейшего ветерка, но сейчас она была прекрасна, что невольно подметил профессор Эдвин.

Негромкий стук в дверь заставил его вздрогнуть от неожиданности.