Молниеносный – 3 - Фёдор Бойков

Сначала я вытащу своих людей, а потом помогу одержимым. Если они не потеряли рассудок, то после изгнания смогут вернуть свою жизнь. Если же нет… думать об этом не хотелось.

Когда мы дошли до камеры, из которой шёл сигнал браслетов, я приказал мини-Машке выбить металлическую дверь. Искать ключи или подбирать другой способ я не собирался. Дверь в центре смялась от ударов, а потом слетела с петель.

Только вот камера оказалась пуста, лишь два браслета одиноко свисали с цепей на одной из стен. Да не может этого быть! Не могли инквизиторы догадаться, что я отслежу сигнал с браслетов.

Или им кто-то подсказал? Могли ли Хранители знать о такой особенности артефактов, созданных много лет назад в другом мире?

Глава 10

Немного подумав, я понял, что если Хранители сражались с туземцами, которые использовали эти браслеты в том мире, то они точно знают о их возможностях. Какая разница, что за мир, если артефакты те же самые?

Раз уж друзей здесь не оказалось, я решил заняться одержимыми. Шагнув в камеру к дряхлому старику в лохмотьях, я сжёг демоническую душу в его теле. Сил бороться у бедолаги не было, что неудивительно — неизвестно сколько времени он провёл здесь.

Пришлось отпаивать лечебным зельем пленника, упавшего без сил на холодный каменный пол. В следующей камере были закрыты двое мужчин в лучшем состоянии, но и они не боролись с демонами внутри себя. Их лечить я не стал — они выглядели вполне бодро.

Последней одержимой была та самая женщина с обезображенным лицом. В ней тоже не чувствовалось борьбы, она давно сдалась и сейчас была лишь тенью человека. Пришлось снова использовать огонь души для мучения и без того настрадавшейся женщины.

После сожжения демона она неподвижно замерла, глядя перед собой невидящим взглядом. Зелье начало свою работу, возвращая бедняжке здоровый вид — кожа на лице стала ровной, гладкой, шрамы затянулись.

— Вы можете говорить? — спросил я, рассчитывая на то, что зелье и язык ей исцелило.

— Ды-а, — она закивала часто, а потом ощупала своё лицо. — М-огу.

Я помог ей подняться и вывел в коридор, где уже стояли остальные бывшие одержимые вместе с Громобоями. Мы направились к людям, и вдруг женщина начала кричать во всё горло. Она орала что-то бессвязное, тряся головой и содрогаясь всем телом.

— Нет! — вырвалось у неё. — Не вернусь! Никогда!

— Не переживайте, мы вытащим вас отсюда, — сказал я, остановившись в двух шагах от Андрея Левина. — Сейчас мы выйдем и больше никогда не вернёмся в это место.

— Нет! Нет, ты один из них! — женщина резко развернулась и вцепилась в мой плащ. — Ты один из них! Один из них! Мучитель!

— Всё изменилось, — тихо сказал я, понимая, что рассудок этой несчастной пострадал за время нахождения в казематах крепости. — Инквизиция изменилась, Власов больше не главный.

— Власов⁈ Этот ничтожный слизняк жив? — безумный хохот отразился от стен, умножился многократно и ввинтился в уши, заставляя содрогнуться. — О, я многое могу рассказать об этом сморчке.

— И я с удовольствием послушаю, — кивнул ей я. — Он похитил моих друзей. Именно за ними я и пришёл сюда.

Я осторожно потянул женщину к выходу, и она подчинилась. Шагая рядом со мной, она бормотала себе под нос ругательства. Когда мы вышли из здания Государева бастиона и эта несчастная увидела тела инквизиторов, очередной взрыв хохота разнёсся над площадью, ставшей красной.

— Меня звали Надеждой, — сказала она, внезапно перестав смеяться. — Надеждой. Да, это было моё имя. Знаешь, почему я здесь?

— Потому что инквизиция предала человечество, — ответил я и отдал приказ своим големам возвращаться ко мне после обхода крепости.

— Нет! Это потому, что я отказала ему, — лицо Надежды исказилось от гнева и боли. — Отказала ему — Демиду, а он решил помучить меня. Ему понравилось, и я стала вечной пленницей. Сколько прошло? Год-два?

— Я не знаю, простите, — мне было жаль эту несчастную, но она не могла помочь мне найти друзей, так что я решил доставить её в Громовку с остальными освобождёнными.

— Или все десять… — пробормотала Надежда. — Двадцать?

— С Власовым покончено, — я сжал плечи женщины и заглянул в пустые безумные глаза. — Сейчас мы отправимся на мои земли, вам помогут.

— Нет, не помогут, — она снова захохотала. — Не помогут! Но я могу помочь… да? Да, могу помочь. Или они не заслужили?

Она говорила сама с собой, будто в ней до сих пор жили две сущности. Надежда спорила с внутренним голосом и с ним же соглашалась. А потом она посмотрела на меня более осмысленным взглядом.

— Я знаю, где твои друзья, — сказала она. — В Каньоне, в Америке. Демид говорил, что туда не попасть никому и что все они там сдохнут, а ты пойдёшь их искать и попадёшь в ловушку.

— Благодарю, вы очень помогли, — серьёзно сказал я. — А сейчас мы покидаем это место.

— Подожди, — Надежда ухватила меня за руку. — Не отдавай меня им. Никому не отдавай. Спрячь так, чтобы никто не нашёл, чтобы ни один человек не знал, где я.

— Хорошо, — пообещал я.

Собрав своих людей, големов и бывших одержимых я мгновенно переместил всех нас в Громовку. Мы появились с росчерком молний, напугав оставшихся в деревне людей. Но как только они поняли, что это свои, сразу бросились к нам.

Надежда прижалась ко мне, увидев столько народу, а потом заскулила так горько и жалобно, что даже я дрогнул. Надо что-то с ней делать. Не могу я оставить её в таком состоянии здесь.

Немного подумав, я отошёл подальше и набрал Амар-Тека. Надежда продолжала цепляться за меня, так что избавиться от её присутствия не было никакой возможности.

— Спаситель, это ты? — громко проорал в браслет вождь Иссила. — Что случилось?

— Не кричите так, — прикрикнул я на него. — У меня к вам вопрос. Бывало ли так, что ваши люди не проходили инициацию и оставались одержимыми надолго?

— Бывало, — уже тише сказал вождь. — Есть слабые люди, есть те, в ком дух воина не окреп.

— И что вы с ними делали? — уточнил я, покосившись на Надежду, которая замерла и не отрывала взгляда от браслета.

— Ухаживали и помогали, — Амар-Тек вздохнул. — Иногда им просто нужно было время.

— Благодарю за ответ, — сказал я и отключил звонок.

Так, с Надеждой я потом разберусь. Может даже перемещу её в Иссил, раз уж у туземцев есть опыт обращения с теми,