Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

давно,

среди зимы…

И вот опять

вернулось

иль приснилось…

За столько лет

ничуть не изменилось…

За столько лет

так изменились мы!

* * *

Витька из кожи вон лез, и, вообще, всячески выпендривался и выкаблучивался, явно стараясь произвести на Ленку самое благоприятное впечатление. Вот он преувеличенно громко начал рассказывать (якобы для Серёги) разные смешные истории из своей и чужой жизни, густо пересыпая их длиннобородыми шутками-прибаутками. Что-то такое загадывал, сам же потом разгадывал…

Но всё было, увы, тщетно. Пока, во всяком случае.

Ленка его даже не замечала. И не только Ленка. Один лишь Жорка, оторвавшись, наконец, от окна, с явным наслаждением слушал дешёвый Витькин трёп. Все же остальные (я, Серёга, Наташа) эти его «смешные» истории вынуждены слушать с самых незапамятных времён. Репертуар их на удивление постоянен.

Ленка сидела у меня на коленях, сквозь тонкую ткань одежды я ощущал теплоту и упругость её тела, но близость эта не только не волновала… наоборот, она здорово таки угнетала меня, не знаю почему.

Я сидел пень пнём и всё никак не мог найти наиболее подходящего и нейтрального положения для собственных рук.

– Вы бы не могли здесь остановить? – сказала вдруг Ленка, обращаясь скорее к Серёге, нежели к нам с Витькой. – Мне домой забежать надо. Я быстро.

– Нет проблем! – сказал Сергей, притормаживая.

– Саня! – обратилась ко мне Ленка (впервые после того, как мы оказались в машине). – Проводи меня, пожалуйста!

И вновь я поймал в зеркальце настороженный Наташин взгляд, и вновь возликовал внутренне.

Вот так! А ты как думала!

Я выбрался из машины, помог выбраться Ленке и мы пошли.

– Тут мама моя живёт, – пояснила мне Ленка на лестнице, хоть я ни о чём и не спрашивал.

Когда мы вошли в квартиру, мама эта сидела за столом и что-то читала. Увидев, что дочь не одна, она удивлённо вскинула брови, но ничего не сказала.

– Привет, мамочка! – Ленка подошла к столу, чмокнула мать в щёку. – Это Саша, познакомься!

– Здрасте! – сказал я, чувствуя себя самым последним идиотом.

– Здравствуйте! – сухо проговорила мать и, обращаясь уже к дочери, добавила: – Николай забегал.

– Вот как? – голос у Ленки был совершенно равнодушный. – Давно?

– Утром ещё.

«Значит, ещё до того, – подумалось мне. – Если это, конечно, тот самый?»

– Представляю, что он тебе тут наплёл! – Ленка пожала плечами и подошла ко мне. – Посиди, пожалуйста. Вон кресло.

Я послушно сел. А Ленка, ещё раз пожав плечами, мигом упорхнула в соседнюю комнату. Мать её, не удостоив меня даже взглядом, тотчас же вышла вслед за дочерью, вышла и плотно прикрыла за собой дверь.

Предоставленный самому себе, я взял со стола какой-то журнал, принялся его рассеянно листать. Но смысл прочитанного как-то не доходил до моего сознания, всё внимание моё было привлечено к закрытой двери, за которой слышны были приглушённые до неразборчивости голоса.

Потом дверь вновь распахнулась.

– Не скучал? – спросила Ленка, входя в комнату и протягивая мне довольно увесистую спортивную сумку. – Или скучал?

Я лишь неопределённо пожал плечами.

– Ну, я пошла! – крикнула Ленка, повернувшись к двери. – Не скучай, ма!

Мать что-то ей ответила из соседней комнаты, но я ничего не разобрал. Впрочем, Ленка, кажется, разобрала.

– Ой, да он ещё не раз прибежит! – Она звонко рассмеялась и добавила: – С самыми последними известиями!

Мать снова что-то ей сказала, но Ленка её уже не слушала.

– Пошли! – без всякого выражения бросила она мне, первой выходя в прихожую.

«Что-то не похоже, чтобы она была от меня без ума?» – уныло подумалось мне, когда мы уже спускались вниз по лестнице: Ленка впереди, я, чуть приотстав. Внезапно Ленка остановилась и прислушалась. Я тоже прислушался, и тоже расслышал чьи-то приближающиеся шаги.

– Лёгок на помине! – с досадой объявила Ленка то ли мне, то ли самой себе. Она сделала шаг назад и схватила меня за руку.

Меня так и подмывало выдернуть руку, не потому, что я очень уж опасался этого Николая (если на то пошло, это он меня, скорее, опасаться должен), просто не выношу я этого притворства. И хоть я, конечно же, оставил руку, как она есть – проглотить так запросто сию пилюлю я не мог. Нет уж, благодарю покорнейше!

– А целоваться будем? – осведомился я с самым невинным выражением лица. – Для полной, так сказать, достоверности…

Ленка с нескрываемым интересом взглянула на меня, так, словно заново оценивая. Потом вновь прислушалась к шагам на лестнице.

– Да ладно тебе, не злись! Просто у меня отвратительное настроение сегодня.

– Что ж, – я вздохнул. – У меня было достаточно времени, чтобы не только заметить это, но и оценить по достоинству!

В это самое мгновение шаги наконец-таки смолкли, и старый знакомый мой, Николай, возник, как призрак командора на углу лестничной площадки. Увидев нас, он вздрогнул и застыл в каком-то оцепенении.

«А, была, ни была! – пронеслось у меня в голове. – Хуже не будет!»

И я, сам удивляясь собственной смелости, обнял Ленку за плечи, быстро привлёк её к себе и, не давая опомниться, нашёл губами горячие её губы. Ленка вздрогнула, сделала слабую попытку вырваться, что ей, естественно, не удалось, потом, прекратив всякие попытки сопротивления, покорно замерла в моих руках. А я, не отрываясь от её губ (какое блаженство!), ни на мгновение не выпускал из поля зрения потерявшего дар речи Николая. Вот он шевельнулся, вот сделал неуверенное движение в нашу сторону (у меня тотчас же, сами собой, напряглись мышцы), потом, видимо передумав, резко повернулся и бросился вниз по лестнице.

«Ну, вот и всё! – с сожалением подумалось мне. – Представляю, что мне сейчас будет за наглость!»

Но мне ничего не было. Давно уже затихли где-то вдали шаги вконец расстроенного Николая, а мы всё стояли, тесно прижавшись друг к другу, и губы наши всё не желали и не желали разлучаться.

– Сумасшедший! – прошептала Ленка, на одно короткое мгновение освобождаясь из моих объятий. – Ты мне чуть руку не сломал!

И снова замолчала, наткнувшись на мои губы.

Прошло ещё несколько минут.

– Ну, всё, Санечка! – Ленка вдруг мягко, словно кошка, выскользнула из-под моих объятий. – Не забывай, что нас ждут!

– К чёрту! – пробормотал я, вновь пытаясь обнять её. – Давай останемся! Никуда не хочу ехать! Останемся, а?

Но она лишь отрицательно покачала головой.

– Некрасиво получится! Пошли.

И мы пошли.

Влезая в машину, я, даже не глядя, ощущал на себя настороженный Наташин взгляд. Но мне уже было всё равно, и я уже не раздумывал больше. Я