Одержимый - Ли Бардуго

– Ничего. Попросил книг, и я принесла ему несколько штук. Обмолвился, что ему скучно.

– И все?

– Все. Еще добавил что-то про «любить книги больше, чем собственную мать».

На губах Доуз мелькнула улыбка.

– Египетская пословица. Вполне в его духе.

Египетская… Алекс резко выпрямилась, и ноги соскользнули с подушки.

– Не трогай ковер! – вдруг вскрикнула Доуз и рванула на кухню за полотенцем.

– Когда книги не сгорели, он сказал, что истории неизменны.

– И что?

Алекс вспомнила, как вместе с Дарлингтоном входила под своды Стерлинга. Над входом высились четыре каменных писца. Один из них был египтянином.

– Когда построили библиотеку Стерлинга?

– Кажется, в 1931 году, – отозвалась Доуз из кухни. – В то время людям она не нравилась. Ее прозвали «соборной вакханалией», твердили, что слишком напоминает… – Доуз вдруг застыла в дверях, сжимая в руках мокрое полотенце. – Ее сравнивали с церковью.

– Священная земля.

Они с Доуз слишком буквально восприняли слова давно почившего Банчи. И искали не в тех местах.

Доуз медленно вошла в гостиную, с полотенца в руках капала вода.

– Деньги на библиотеку пожертвовал Джон Стерлинг. – Она опустилась на диван. – Из «Черепа и костей».

– Возможно, это ничего не значит, – осторожно проговорила Алекс. – В «Черепе и костях» много богатеев.

Доуз кивнула, медленно, словно находилась где-то под водой.

– Архитектор внезапно умер, и его обязанности взял на себя другой, – начала она. Алекс терпеливо ждала, не перебивая. – Джеймс Гэмбл Роджерс из «Свитка и ключа». Его второе имя созвучно прозвищу «Игрок».

«Джонни, Игрок и еще парочка друзей создали Проход. На священной земле».

Теперь Доуз сжимала полотенце обеими руками, словно микрофон, в который собиралась петь.

– «Если бы я мог заставить тебя полюбить книги больше, чем собственную мать». Эта цитата написана над входом, над головой писца. При помощи иероглифов.

Истории неизменны. Но что такое библиотека, как не дом, полный историй?

– Стерлинг, – выдохнула Алекс. – Библиотека и есть портал в ад.

Воздвигнута в память о

ДЖОНЕ УИЛЬЯМЕ СТЕРЛИНГЕ

Родился 12 мая 1844

Умер 5 июля 1918

Закончил бакалавриат в 1864, магистратуру в 1874

Получил докторскую степень в области права в 1893

Верный друг

Надежный советник

Целеустремленный лидер

Преданный выпускник

Джеймс Гэмбл Роджерс, архитектор

Памятная надпись над входом

в Мемориальную библиотеку Стерлинга

Если мне суждено стать пленником, не желаю никакой другой тюрьмы, кроме этой библиотеки.

Джеймс I

Надпись, начертанная над входом

в выставочный коридор

Мемориальной библиотеки Стерлинга

11

Алекс решительно настроилась помочь Доуз в исследованиях, однако очнулась на диване в гостиной Il Bastone, когда в окна уже сочился утренний свет. Справочник, открытый на странице с копией статьи из «Йель Газетт» за 1931 год с подробным описанием украшений Стерлинга, лежал на груди, словно она пыталась укрыться книгой вместо одеяла.

Было тепло и легко на душе, будто прошлая ночь в «Черном вязе» просто привиделась и сегодня наступило обычное воскресенье. Она коснулась рукой половиц, и они, кажется, загудели в ответ.

– Твоя работа? – спросила Алекс Il Bastone, глядя на потолок и висевшую высоко над головой люстру на медной цепи, где внутри шара из матового стекла мягко мерцала лампочка.

Дом знал, что ей нужен отдых, и присматривал по мере сил – по крайней мере, так казалось Алекс. А может, она просто хотела в это верить.

На кофейном столике Доуз оставила записку.

«Уехала в Бейнеке. Завтрак на кухне. Позвони, как проснешься. Плохие новости».

Вечная история. Хоть раз бы Доуз написала: «Все хорошо. Занимайся курсовой, чтобы еще больше не отстать. Оставляю тебе свежие булочки и пару щенков».

Конечно, следовало возвращаться в общежитие. Но не пропадать же завтраку, тем более что Алекс умирала от голода. И, нацепив огромные кроссовки Доуз, она прошаркала в кухню.

– Вот черт, – пробормотала Алекс, увидев расставленные на столешнице тарелки.

Блинчики, яичница-болтунья, посыпанная зеленым луком, ломтики бекона, теплый голландский соус в кувшинчике с цветочным рисунком и, конечно же, целая гора булочек с клубникой. Этой еды с избытком хватило бы, чтобы накормить всю музыкальную группу, певшую а капелла во дворе, – может, тогда они хоть ненадолго бы замолчали. Обычно Доуз готовила, чтобы успокоиться. Значит, новости и впрямь не сулили ничего хорошего.

Алекс положила на тарелку двойную порцию всего и позвонила Доуз, но та не взяла трубку. Тогда она отправила сообщение:

«Ты меня пугаешь. И все чертовски вкусно».

Закончив, Алекс налила в стаканчик кофе и положила три блинчика с шоколадной крошкой в пластиковый пакет – на потом. Мелькнула мысль воспользоваться библиотекой «Леты» и с помощью книги Альбемарле попробовать найти что-нибудь о цитате из Библии, обнаруженной Тернером, или ядах, способных состарить своих жертв. Но нет, с этим придется подождать. Сейчас нужно принять горячий душ и переодеться во что-нибудь нормальное.

Выходя на улицу, Алекс похлопала ладонью по дверному косяку. Неужели она и впрямь водила дружбу с домом? Или просто теряла рассудок?

* * *

Алекс прошла через кампус и уже поднималась по лестнице в общежитии колледжа Джонатана Эдвардса, когда в кармане наконец пискнул телефон. Доуз прислала сообщение.

«У Стерлинга в полдень. Нам нужно четверо убийц».

Хмыкнув, Алекс написала в ответ:

«Может, на всякий случай прихватить полдюжины? Я все равно собиралась в магазин».

Мобильник в руке тут же зазвонил.

– Я не шучу.

– Почему четверо, Доуз?

– Чтобы попасть в ад. Думаю, именно поэтому Дарлингтон упомянул Сэндоу. Он давал нам указания. После открытия Прохода для ритуала требуется четверо, по каждому паломнику на свою сторону света.

– Нам в самом деле нужно…

– Ты сама видела, что случилось, когда в «Свитке и ключе» мы попытались обойтись своими силами. Я не горю желанием разнести библиотеку. К тому же… – Доуз вдруг замолчала.

– В чем дело? – поинтересовалась Алекс, ощущая, как утренний оптимизм постепенно ее покидает.

– Если мы станем действовать неправильно, то вряд ли вернемся назад.

Алекс привалилась к стене, слушая, как колледж пробуждался ото сна: звуки голосов эхом разносились по каменной лестнице, в древних трубах журчала вода, кто-то напевал старую песню о глазах Бетт Дэвис. Глупо разыгрывать удивление. Когда они обсуждали Проход и упоминаемых Банчи парней, почему-то все казалось простым, детской игрой, с которой справится кто угодно. В этом крылась главная опасность. Сила способна вскружить голову и толкнуть на разные безрассудства,