Опричник Тайного Приказа - Евгений Жегалов

— Ну, ладно, подождем, — развел руками Курбинин.

— Все, давай, вроде порешали все. Если что выяснится, сразу звони, — закончил разговор Ровяковский. — И это… не забудь девочек подогнать на корпоратив.

— Обязательно, — кивнул, улыбнувшись, Курбинин, пожимая на прощание руку.

«А вдруг найдет, чем черт не шутит», — подумал Ровяковский.

О том, что русский царь Иоанн Четвертый обладал этим артефактом, он знал давно. Найти его пытались еще его предки. Это официально род Максима Ровяковского пришел во власть вместе с польскими революционерами в семнадцатом году прошлого века. На самом деле, по семейным хроникам, он был прямым потомком королевича Владислава, который пытался завладеть русским престолом после смерти Ивана Грозного и устроенной боярами смуты. Престол захватить так и не удалось, и, когда пришло время бежать из Москвы, его люди тщетно пытались найти царский посох. Считалось, что этот артефакт обладал огромной магической силой. Появился он на Руси после того, как, согласно легенде, сам Иоанн Богослов передал его русскому монаху Амвросию для утверждения христианства и державности Руси, что, собственно, и произошло. В шестнадцатом веке он был передан монахами одного из ростовских монастырей Ивану Грозному, и именно с ним тот претворял в жизнь планы по созданию России. И, надо отметить, весьма успешно. Считалось, что тот, кто владел этим посохом, получал такую силу, с которой мог стать чуть ли не властителем мира. Посох давал власть как над мирскими, так и над потусторонними силами. Если он оказывался в руках главы государства, эта страна начинала стремительно развиваться, выигрывать войны и расширять территории. Окажись он в руках делового человека, то его бизнес превратился бы во всемирную корпорацию, подчинившую себе весь финансовый мир. Но о местонахождении посоха не знал никто. Судьба артефакта оставалась тайной.

***

Опричник, расположившись в кресле, наблюдал, как полковник Хворостин уже с полчаса ходит по квартире Воротынских и шаманит по всем углам странной черной коробочкой с торчащим из нее упругим прутом. Все это было похоже на ритуал колдуна, очищавшего дом от злых сил. Росс, уже привыкший к дарам цивилизации, при виде чего-то нового каждый раз испытывал искреннее удивление и сейчас с интересом следил за происходящим. В конце концов полковник выключил свое загадочное устройство и выложил на стол три бляшки с торчащими из них металлическими усиками. С виду это было похоже на колдовской подклад.

— Вас кто-то слушает, и уж не знаю, насколько долго, — сказал он.

— Что это? — спросил Росс.

— Так называемые жучки — подслушивающие устройства. Позволяют слышать все, о чем говорят в квартире, — ответил Хворостин. — Не знаю, кто их установил, но это явно не любитель.

— Замечательно, — произнес Ростислав и перевел взгляд на Воротынского.

— То есть получается, все, что мы говорили здесь, кто-то слушал? — спросил Игорь.

— Получается, да. И, судя по всему, этот кто-то очень хорошо продвинут в этом деле, — ответил Хворостин. — Жучки, похоже, не наши и не китайские, купленные в даркнете. Это новая разработка какой-то разведки. Я покажу их знакомым спецам, интересно, что они скажут. Кому вы понадобились, а главное, зачем — ума не приложу.

За обладание артефактами силы борьба шла всегда. Этим занимались рыцари, служившие английской короне, агенты Ватикана, адепты различных орденов и даже польская шляхта. Мало было заполучить такой предмет, надо было еще суметь его сохранить. Опричник как раз незадолго до перехода разоблачил двух «миссионеров», пытавшихся сговориться с боярами и выкрасть реликвии, привезенные в Москву из Константинополя. Иван Грозный, скорый на расправу, отправил обоих на виселицу. С этого момента отношения с английским королевским двором стали портиться.

— Только этого сейчас не хватает, — с досадой произнес Ростислав. — Может, это Курбинины?

— Вряд ли. Это последние разработки. Обычным бандитам такое не достать, — покачал головой полковник. — И еще. Подумайте, кто и когда мог установить прослушку. Судя по тому, как это сделано, времени у них было немного. Это мог быть и курьер, и сантехник, кто угодно. Вспоминайте, кто чужой приходил за последнее время.

— Так разве сейчас сходу вспомнишь, — тяжело вздохнул Воротынский. — Надо подумать. С Леной поговорю, может, она какого-нибудь слесаря вызывала…

Полковник Хворостин вечером в тот же день, после того как высадил Ростислава возле кафе на Сретенском бульваре, встретился с Игорем Воротынским. Выслушав историю о посланце из прошлого, он, при иных обстоятельствах, помог бы Игорю организовать встречу с психиатром. Но браслет Тайного Приказа на руке Ростислава и завещание отца вынуждали не просто относиться к этим людям серьезно, но и всячески помогать им. Отец, генерал КГБ, при жизни крепко вбил ему в голову, что дело Тайного Приказа важнее всего. Даже важнее присяги, так как от этого могла зависеть судьба страны на столетия вперед. Поэтому вместо вызова «Скорой» с решетками в окошках Хворостин договорился собраться всем троим и все обсудить.

— Ладно, с этим я разберусь и сообщу позже. Давайте ближе к делу перейдем, — сказал Сергей после того, как убрал жучки.

— Так, насчет дела. Тут возникла проблема попасть в Кремль, — начал Игорь. — Паспорт у Росса вы сами видели какой, а попасть туда нужно для того, чтобы не просто погулять по территории, а осмотреть подземелья и колокольню Ивана Великого.

— Ну, с вами проще. Пишите запрос на исследовательские работы от исторического музея, а я постараюсь через своих ускорить получение разрешения. А вот Ростиславу нужно делать нормальные документы, — развел руками полковник. — Эту подделку, с которой он ходит, ФСО пробьет на раз.

— А может, как-то в сопровождении можно без документов… — не сдавался Игорь.

— Если я правильно понял, куда вам надо, туда без сопровождения вообще не пускают, даже с нормальными документами, — ответил Хворостин. — Может, Ростислав объяснит, где смотреть, и мы сами справимся? Точно нужно всем идти?

— Точно, — кивнул Росс. — Вы не сможете без меня открыть тайники. Там не код от сейфа знать нужно, как у вас сейчас, там заговор нужен, чтобы заклятие снять. И если я вам даже слова заговора скажу, у вас нет силы, чтобы заставить его сработать.

— Понятно, — сказал