Неприкаянный 1 - Константин Георгиевич Калбанов

В смысле клиентку, с двумя детками, мальчик и девочка погодки, лет трёх четырёх. Монстр! В другую коляску устроился лейтенант. «Саратов» приличное заведение и сюда как раз ходят семейные, никаких непотребств тут не допускается.

Хотя этот флотский меня удивил. Чего семью не отправляет? Или полагает, что малой кровью на чужой территории? Ну, то, что на чужой, это факт. А вот насчёт крови… Русский солдат щедро окропит ею китайскую землю. И среди гражданских жертвы неизбежны. Я бы при первых залпах посадил своих в поезд.

Вошёл в обеденный зал и осмотрелся выбирая столик. Свободных предостаточно, вот я думаю, за который из них стоит присесть.

— Олег Николаевич, — позвал меня Эссен, подняв руку, чтобы привлечь моё внимание.

Вообще-то, мне не по чину сидеть за одним столом с кап-два. Но если он сам приглашает, то не вижу ни единой причины отказываться. Поэтому без тени сомнений подошёл к столу, где вместе с Отто Карловичем сидел командир «Енисея». Степанов на два года старше Эссена, но при этом выглядит лет на пять моложе. Стройный, чуть выше более коренастого товарища. Судя по совместному обеду, и тому, что Отто Карлович запросто пригласил меня, они отлично ладили.

— Вот, Владимир Александрович, знакомься, это и есть тот самый, странный мичман, Кошелев Олег Николаевич. А это командир «Енисея», капитан второго ранга Степанов Владимир Александрович.

— Дважды обязанный вам, Олег Николаевич, — поднявшись пожал мне руку тот.

— Не понимаю о чём вы. Если о крейсере «Ёсино», то выхода у меня собственно говоря не было. Либо нам вместе погибать, либо мне попытаться что-то сделать.

— Ой ли? А вариант с высадкой на берег вы вообще не рассматривали? — покачал головой Степанов.

— Зачем, если у меня была хорошая возможность одурачить самураев.

— Вот и я о том же. А ещё, благодаря вам, я сумел избежать позора. Стыдно сознаваться, но ещё немного, и мой «Енисей» имел все шансы наскочить на нами же установленные мины. Это уже после мы сообразили, что течением нас как раз на заграждение и сносило, вместе с всплывшей миной.

А вот этого я от Степанова не ожидал. Ладно признать ошибку и хлопнуть себя по лбу. Но говорить об этом, да ещё и безусому мичманцу. Проблемы у меня с растительностью на лице, если сниму форму начнут принимать за гимназиста.

— Кстати, помнится вы упоминали о лишнем пулемёте. Он ещё у вас? — когда официант принял мой заказ, вспомнил Владимир Александрович.

— Не успел ещё сдать на склад. Обратитесь к его превосходительству, контр-адмиралу Моласу, полагаю он не откажет в прямой передаче пулемёта на ваш корабль.

— Ага. Непременно и сегодня же. Должен заметить, что отсутствие пулемёта на минных транспортах это недогляд. С его помощью расстреливать мины куда сподручней, чем из пушки или винтовок.

— Ваше высоко… — начал было я, обращаясь к Степанову.

— Бога ради, Олег Николаевич, мы не на борту корабля и не в присутствии, — оборвал он меня.

— Владимир Александрович, разрешите мне высказать предложение?

— Уже настолько поверили в себя, что готовы поучать старших офицеров? — хмыкнул кавторанг.

— Прошу прощения, — не стал я обострять, отработав назад.

Я не испугался. Ещё чего не хватало. Просто мог перестараться, а тогда получил бы прямо противоположный результат. Иное дело, когда заслужу уважение старших товарищей не своими деяниями где-то там, за горизонтом, а здесь, в Артуре. Так что, обожду малость.

— Владимир Александрович, не стоит забывать нашу славную морскую традицию, перед боем сначала выслушивать предложения младших офицеров, — вступился за меня Эссен.

— Прошу прощения господа, если мой тон показался резким. Итак, Олег Николаевич, — посмотрел на меня Степанов.

— Просто я подумал, что адмирал Того достаточно регулярно появляется у Порт-Артура, для обстрела. Но когда-то ему ведь должно надоесть бодаться с нашими береговыми батареями. И тогда он должен подумать о том, что можно вести обстрел крепости совершенно безнаказанно. Для этого достаточно воспользоваться Голубиной бухтой, откуда вести перекидной огонь как рейда, так и города. Сама гавань крепости такова, что вынуждает нашу эскадру сосредотачиваться в восточной части, и подставляться под такой обстрел.

— Ч-чёрт. Устами младенца, а, Отто Карлович? У нас ведь на Ляотешане и впрямь нет ни одной батареи. Минное заграждение в Голубиной бухте напрашивается само по себе, — с лёгкой растерянностью произнёс Степанов.

— И даже чуть мористее, чтобы японские орудия с гарантией не могли дотянуться до гавани и города, — счёл нужным уточнить я.

Мало того, достал блокнот и в несколько штрихов показал как именно вижу минную постановку. А там, пусть поступает как знает. Всё. Больше я поделать ничего не смогу. Либо прислушаются к моему предложению, и тогда есть шанс не только отвадить японцев от бомбардировки, но и нанести им потери. Либо Степанов ничего не предпримет, и всё повторится.

В известной мне истории после первой бомбардировки перекидным огнём мины в бухте так же поставили. Однако, выставили их слишком близко к берегу, и как результат корабли Того до заграждения так и не дошли. Я же сделал своё предложение уже с учётом послезнания.

Дальше говорили о моих похождениях. Кавторанги опять пытали меня на предмет атаки «Асамы», и я вновь отнекивался, заверяя, что не имею к тому никакого отношения. Засиживаться не стали. Во-первых, не в тех я чинах, и заслуг особых не имею, чтобы бражничать со старшими офицерами. А во-вторых, как уже говорил, «Саратов» солидное заведение, и чрезмерное употребление горячительных тут не приветствуется.

Но и поев я не стал спешить возвращаться на крейсер. Успеется ещё. Вместо этого перешёл в сумрачную бильярдную. Освещение тут только над столами, имеются столики на которых выставлены алкоголь, закуски и пепельницы. Накурено так, что хоть топор вешай.

— Господа, ещё желающие найдутся? — артиллерийский поручик обвёл взглядом присутствующих.

— Если вы не против, — тут же вышел вперёд я.

— Мы играем на деньги, — хмыкнул офицер, которого явно ввела в заблуждение моя юношеская внешность.

— Будь иначе, и мне не пришла бы в голову мысль взять в руки кий. Я жаден и желаю получить ваши деньги, господин поручик, — кладя поверх его сотенной на полке для шаров свою, с любезной улыбкой произнёс я.

— Поручик Белый, Леонид Васильевич, —