"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

Здесь печенеги и вовсе не понимали, что же случилось на южном конце спаленной веси. Они метались, кто с оружием, кто с награбленным добром, напуганные до последней возможности наступавшим вместе с морским ветром пламенем, топотом четырех тысяч копыт и жутким боевым кличем потомка скифов. А с юга, вместе с бушующим на ветру огнем, ломился к северу обезумевший табун, сминая собой людей и уцелевшие от огня шатры.

Микулка возник перед напуганными врагами, словно сгустившийся обрывок тьмы, рванул коня в левый поворот а сам, отклонившись всем телом вправо, пошел косить их Кладенцом как траву. Сверкающий отблеском далеких звезд, булат мокро чавкал, разрубая наполненную жизнью плоть, превращал ее в кровавые клочья омертвелого мяса.

Опаленные жаром кони прыгали как горные козлы, взбрыкивали задними ногами, крушили копытами черепа и ребра своих же хозяев. Паренек снова рванул Ветерка и растворился в бархате ночи, уходя от надвигающегося табуна. Он поскакал на север, минуя куцые костры, оставленные скрывшимися в лесу русичами, огляделся и поскакал к лесу, чтобы пропустить мимо себя табун, неумолимо мчавшийся к северу. В уши ударил дробный топот четырех тысяч копыт, пыль смешалась с искрами звезд, а Ветерок в испуге стал на дыбы, едва не уронив на землю всадника.

Казалось лошадиной массе не будет конца, земля буквально дрожала, исходя напористым гулом, но надо было возвращаться, потому что сработала только одна часть задуманного боевого плана.

– Резвые коники… – раздался задумчивый Голос. – А ты для недоученного воя вовсе не плох. С материнским молоком вы впитываете боевую науку, что ли?

Микулка не ответил, засунул меч в ножны и соскочив с коня, оставил его у кромки леса, а сам, словно превратившись в бесплотную тень метнулся между деревьев на юг.

В лагере печенегов суматоха не только не кончилась, но и усилилась, поскольку пролетевший через шатры табун оставил после себя не меньше двух десятков коней, потерявших направление и круживших по разметанному лагерю. Остановить их не было никакой возможности, они уже сами себя не чуяли от страха, а потому печенеги разбегались от них кто куда в полной растерянности. Однако сам каган Кучук общей панике не поддался, собрал из пришедших в себя лучников небольшой отряд, который валил калеными стрелами обезумевших животных, постоянно перемещаясь, чтобы не быть раздавленным. Резвость и слаженность отряда просто поражала взгляд, но прицельно стрелять им в такой сумятице было сложно, поэтому коней почти не становилось меньше.

Далеко не все шатры оказались поваленными и втоптанными в землю, хотя совершенно невредимых тоже не осталось, они торчали в небо ломанными ребрами распорок, нависали то там, то сям рваными, обгорелыми шкурами. Почти все кругом было затянуто густым едким дымом, пахнувшим паленой шерстью и мясом, кое где вылизывали черное небо жадные языки огня. В этой густой каше из дыма, черной тьмы, полутени и света можно было оставться незамеченным столько, сколько душе угодно. Микулка вытянул из ножен сверкнувший в отблесках пламени меч и растворился в вонючем дыму.

Дед Зарян любил рассказывать о том, что всякий предмет в этом мире имеет свой указ, не только стихии, но и предметы, животные, люди… И ежели знать или разгадать этот указ, можно использовать всю силу предмета на свое усмотрение. Но не только дедовыми наказами и советами учился молодой воин, свои глаза, уши и острый ум приносили плодов не многим меньше, потому как первое, чему научил паренька дед Зарян, было умение ЗАМЕЧАТЬ вокруг нужное. И еще когда знойными летними вечерами неумеха-мальчик и старый дед вышибали друг у друга из деревянных мечей щепы, заметил Микулка, что главное в любом указе есть то, с какой скоростью что меняется и что за чем следует. От большого к малому, от простого к сложному двигался юный ум по пути понимания окружающего мира. Всяк знает, что за зимой приходит весна, но многие ли задумались, что зная чередование времен года можно всегда знать, когда какое из них придет? Вроде просто, да только научился Микулка из простых вещей делать глубокие выводы и если зима чередуется с летом, а день чередуется с ночью, то не все ли вокруг имеет свою череду? И нельзя ли, уловив ее, предсказать в мелочах то, что будет и завтра, и через год? Через полгода таких наблюдений паренек уже ведал указ почти всех лесных зверей, зная когда какой из них где появится, предсказывал погоду по форме далеких облаков, колличеству звезд и сухости ветра. И деда Заряна он стал все чаще бивать на мечах, потому как изведал, за каким ударом какой обычно следует и какого удара в разных положениях тела ожидать нельзя.

И теперь, скрытый полутьмой и клубами угарного дыма, он старался разгадать череду перемещений лучников. С его навыками это сделать было совсем не трудно и вскоре паренек уловил, в какую сторону перемещается отряд, если кони напирают с одной стороны и куда он уходит, если они надвигаются с другой. Практически ничего не видя, он полностью обратился в слух, перемещаясь отточенным рысьим шагом. Чуткие уши вычленяли из какафонии беспорядочных криков, грохота и треска то, что необходимо было услышать. Микулка ведал окружающую обстановку так, словно наблюдал ее со стороны в ясную солнечную погоду. Он мог бы закрыть глаза и ничего бы не изменилось.

Вот тихое место в океане криков и топота, значит там остался торчать полусваленный шатер, потому как если бы он был повален полностью, то по нему бы бегали люди. Справа и слева такие же тихие места, но слева пышет жаром, значит там догорает пожар. Кони заходят на круг, значит прямо сейчас из дымного киселя должно появиться правое крыло отряда.

Микулка присел, зная что в суматохе под ноги да вверх никто не смотрит и рубанул по ногам возникшего из дыма лучника. Тот заорал оглашенно, ощупывая обрубки ног, пополз скрывшись в дыму, а паренек вжался в холодную землю, пропуская над собой целую тучу выпущенных на звук стрел.

Он перекатился в тыл отряду и мощным ударом снизу пробил насквозь здоровенного печенега. Лучник даже не вскрикнул, только сильнее навалился на меч, глядя с удивлением и болью на вылезшее из груди острие. Микулка выдернул клинок, оставив печенега заливаться кровавой слюной и откатился дальше, пытаясь отыскать кагана Кучука.

Паренек двигался в густом дыму в присядку да перекатом, оставляя все опасности боя выше своей головы. Все чаще ему приходилось подставлять булатное острие под возникающие из дыма печенежские