Ревизор: возвращение в СССР 49 - Серж Винтеркей

– Так за чем же дело стало? Андрей Андреевич, снова его на беседу приглашать, конечно, не надо. Согласен, что это перебор будет. Но кто нам мешает, к примеру, какое‑нибудь научное мероприятие организовать? И переговорить с ректоратом МГУ, чтобы Ивлева туда обязательно прислали выступить. Пришлём на него нескольких наших специалистов, чтобы они всякие каверзные вопросы ему задавали. А потом внимательно ознакомимся со стенограммой с его ответами...

Пискнул селектор.

– Андрей Андреевич, – услышал Громыко голос своей секретарши, – там с вами товарищ Косыгин хочет переговорить. Сказал, что у него какое‑то поручение по Кубе от Леонида Ильича имеется, где с вами ему нужно посоветоваться.

Министр и помощник переглянулись, и Громыко покачал головой, прежде чем снять трубку.

Разговор Громыко с Косыгиным оказался долгим, и по его итогам Андрей Андреевич понял, что Косыгина из числа потенциальных заговорщиков, способных придумать такой план для Кубы, однозначно можно исключать. Уж очень искренне председатель Совета министров был удивлён разноплановостью предложений Фиделя по тому профилю, что его раньше совсем не интересовал... Впрочем, он и с самого начала на эту роль серьёзно и не рассматривался. Да и вообще, он все больше начинал верить, что и нет вовсе никаких заговорщиков. А только один очень наглый и умный пацан…

Ну и в принципе ожидаемо, что Косыгин не поверил ему, когда он сказал, что все эти свежие кубинские инициативы являются результатом разговора Фиделя и Рауля Кастро с молодым советским журналистом… Ну а кто поверит из серьезных людей? А самого Фиделя о таком спрашивать неудобно… Ну вот стоит только представить себе этот возможный вопрос… Товарищ Кастро, это правда, что предложения, с которыми вы приехали к генеральному секретарю КПСС, сформулировал для вас на коленке обычный советский турист? Такой вопрос такому серьезному человеку задать – это оскорбить его, по сути. Даже если вдруг это правдой окажется…

Да никто не поверит, он совершенно ясно это сейчас понял по крайне скептической реакции Косыгина… Он и сам с трудом начинает верить… Но лишь потому, что других вариантов не видит, и собрал большое количество информации из разных источников…

Ну а остальные члены Политбюро, конечно, скажут, что кубинцы просто провели великолепную отвлекающую внимание операцию в виде этих деланно серьезных разговоров с молодым парнем из СССР. Для чего? А кто их знает? Может, от ЦРУ таким образом прячут свои настоящий источник этих неожиданных идей… У них там все очень сложно на острове… Американцы давят со всех сторон, поневоле начнешь засекречивать все, что только подвернется под руку…

Одно хорошо, выслушав его и не поверив в его версию, начнут трепать дальше уже Андропова вопросами. А что плохо – то, что могут начать относиться к нему, как к фантазеру или легковерному человеку…

***

Москва, МИД

Выходил я из здания МИД в приподнятом настроении.

Ну что же, надо признать, что это было легко – гораздо легче, чем я опасался. То ли у меня всё больше опыта появляется в такого рода беседах, где нельзя ничего лишнего ляпнуть, то ли по каким‑то причинам Громыко и не хотел меня сегодня серьёзно прижимать к ногтю – просто какое‑то своё личное любопытство по отношению ко мне удовлетворял.

Интересно, конечно, было бы узнать, что он по поводу меня себе придумал и в личной беседе со мной захотел это проверить. Но ясно, что никакого шанса на это у меня не было.

Жаль, что и не узнаешь пока, получат ли дальнейшее развитие мои эти предложения по Кубе. Очень вряд ли тот же Фидель Кастро будет мне перезванивать, чтобы сообщить об этом. Хотя... Вполне может быть, что что-то я узнаю со временем от посла Кубы в СССР. Наверняка у них будет какое-то новогоднее мероприятие, как у других посольств. Кстати говоря, что-то я немножко удивлён тем, что приглашения в посольства на приёмы перестали приходить. Я думал, что мы чуть ли не каждый вечер их посещать будем...

***

Москва, Бюро ЦК ВЛКСМ

Рабочее утро Артёма начиналось совершенно банально и обыденно. Вовремя приехал, поздоровался со всеми, кого встретил по дороге, прошёл в свой кабинет.

Тут же позвонил проректору по учебе Высшей комсомольской школы – узнать, нет ли там каких‑либо проблем, о которых он должен знать. Тот его проинформировал, что никаких проблем нет, так что Артем успокоился, и велел секретарше принести себе чайку. Она также принесла свежую прессу, с которой он сразу начал знакомиться.

В общем, утро как утро – ничего необычного.

Неожиданно его дёрнули на планёрку. Посмотрев на часы, он удивился: по четвергам, да ещё и в это время, никаких планёрок обычно не было. Значит, похоже, что‑то случилось нестандартное.

Ну что же, такое тоже бывает – это было привычной частью работы Бюро ЦК комсомола.

Все собрались в кабинете Тяжельникова, и Евгений Михайлович сказал:

– Срочно поступил от помощника Генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева запрос по поводу комсомольских отрядов, которые занимаются розыском погибших советских воинов для их последующего почётного захоронения. Главный вопрос: есть у нас такие вообще или нет? И, насколько мне намекнули, неплохо было бы, если бы они у нас уже были.

– Вот оно даже как… – сказал озадаченно Александр Брынькин, отвечавший за сектор агитационно-массовой работы. По кругу его обязанностей выходило так, что этот вопрос попадает в его сферу ответственности в Бюро…

– Да, вот даже так, – подтвердил Тяжельников. – Так что скажете, товарищ Брынькин?

– А ведь была у нас такая инициатива… Примерно около года назад, – припомнил тот. – Точно, точно. Поисковые отряды из комсомольцев, призванные помочь найти останки защитников Отечества.

– Ну а почему мы не пустили эту инициативу в дело? – уставился на него тяжёлым взглядом Тяжельников, полностью оправдывая свою фамилию.

– Ну так… – замялся Брынькин. – Опасное же это дело. Там же взрывчатки после войны осталось немерено: мины, снаряды, авиабомбы. Подорвётся кто‑нибудь насмерть, а потом резонный вопрос зададут в ЦК партии: «А кто вообще туда молодёжь погибать отправил?». Сами понимаете, что крайним быть никто не захотел.

Откровенность Брынькина первый секретарь ЦК ВЛКСМ не оценил, и всыпал ему по