Точка Лагранжа - Кирилл Бенедиктов

— Я всего лишь называю вещи своими именами, — с достоинством поклонился Анненков. — Если вас это задевает, я готов принести свои извинения. Но я веду расследование и вынужден обходиться без светских условностей.

— Да, это ужасно, — сокрушенно вздохнула Машенька. — Сердечко пропало… Я всегда так называла его — сердечко. Луис так им дорожил, так дорожил…

— Если хотите, чтобы я нашел это «сердечко», отвечайте на вопросы, — посоветовал капитан. — Меня можно не стесняться, я здесь человек новый и навряд ли задержусь надолго. Итак, вы пытались намекнуть на то, что в поместье нашелся некто, заменивший вам внезапно охладевшего к вам мужа, так?

— Ну… допустим… но вы же не скажете об этом Луису?

Анненков глубоко вздохнул. Когда он наконец смог ответить, голос его звучал спокойно и ровно, как обычно.

— Моя задача — отыскать пропавшую драгоценность. Если ради этого придется вытащить из пекла чертову бабушку — я это сделаю. Если для того, чтобы вернуть El Corazon, придется рассказать вашему мужу о том, как и с кем вы ему изменяли, я это сделаю. Другое дело, что я считаю подобный вариант весьма маловероятным. Вы довольны?

— Что ж, — Маша пожала худенькими плечами. — По крайней мере, честно. Да, Юрий Всеволодович, я действительно нашла здесь одного человека… впрочем, что значит «нашла»? Я его и не искала вовсе. Это была встреча, вы понимаете, что это такое?

— Смею надеяться. И как долго продолжается весь этот треугольник? Пожалуйста, не лгите. Мне чрезвычайно важно узнать все подробности…

— С прошлого года. Луис, конечно же, кое о чем догадывается, но Миранда не дает ему скучать.

— И все-таки еще один вопрос я обязан вам задать. Постарайтесь ответить на него честно.

— Постараюсь, — с вызовом откликнулась Машенька. — Спрашивайте, господин частный сыщик!

— Почему вы так спокойно отнеслись к тому, что вашего мужа взяла в оборот Миранда?

На мгновение Машенька растерялась. Взглянула испуганным зайчонком, но быстро справилась с нахлынувшими эмоциями.

— А что я могла сделать? Она в «Холодной горе» не чужая… ее здесь все с детства знают и любят… а я выскочка, да к тому же иностранка. Ко мне тут не очень хорошо относятся, правда. Мне даже казалось, что меня извести хотят… ну, убить. Там, в старом доме, так жутко, особенно по ночам, я поэтому и попросила Луиса, чтобы для меня построили эту башенку.

— Это произошло до того, как у вас начались отношения с Николаем Александровичем?

Машенька сокрушенно вздохнула.

— Ну вот! А сами говорили, что не будете больше об этом спрашивать… Если вы хотите выведать, не для того ли я выпросила у мужа башенку, чтобы спокойно встречаться с Ником, то нет, не для того. Башню построили два года назад, через год после моего приезда в поместье. Можете спросить у Луиса, он помнит, какие у меня случались ночные кошмары и истерики, когда я ночевала в старом доме…

— Что за кошмары? — деловито поинтересовался Анненков.

Маша передернула плечами.

— Ну, всякие… огромные длинные коридоры, и топот за спиной — кто-то за мной гонится, но обернутся и посмотреть нельзя, иначе — смерть… Зеркала, затягивающие, как омут… Огромные змеи, выползающие из-под старых кроватей… Туман, в котором шевелятся какие-то исполинские, ужасные тени…

— Очень интересно, — вежливо сказал капитан. — А здесь, в башенке, кошмары, стало быть, прекратились?

Машенька недоуменно кивнула — она как будто и сама была поражена таким результатом.

— Да, сразу же. Здесь замечательно спится. Иногда я стелю себе кровать прямо на крыше, под плотным пологом, чтобы насекомые не налетали со всей долины на свет… знаете, как здорово?

— С пониманием. А доступ в башенку есть только у тех, кто владеет ключами, не так ли?

— Ну да. У меня, у Хуаниты — это служанка — и у дона Луиса. Но он сюда уже очень давно не заходит…

— Вы забыли Николая Александровича, — подсказал Анненков.

— Ну да. В общем, четыре человека. А почему вас это интересует?

Капитан пожал плечами.

— Потому что тот, кто похитил сокровище и убил индейца-официанта, возможно, попытается добраться до вас.

Сеньора де Легисамо побледнела. Анненков заметил про себя, что она вообще очень легко переходила из крайности в крайность — словно где-то внутри у нее было спрятано реле, мгновенно переключавшее эмоции.

— Зачем?..

Капитан зевнул, в последний момент успев прикрыть рот ладнью.

— Ну, хотя бы затем, что в поместье было два кристалла в форме сердца, верно? И один из них, изготовленный столичным ювелиром Лазарсоном, должен находиться у вас.

На этот раз Машенька даже не вздрогнула.

— А, эта подделка? И вы всерьез полагаете, что кто-то на нее польстится?

— Для начала мне не мешало бы на нее посмотреть, — заметил Анненков. — К тому же я ведь так и не сподобился увидеть настоящий El Corazon. Надо хотя бы на копию взглянуть.

— Что ж, — Машенька гордо вытянула шею и стала похожа на балерину, танцующую Маленького Лебедя. — Извольте. Я покажу вам…

Она поднялась с кресла, прошла мимо капитана, обдав его едва уловимым запахом цветочных духов, и скрылась в дальней комнате.

— Милая Маша, — крикнул капитан ей вдогонку. — Я совершенно не собирался вас обижать…

Из комнаты донесся резкий деревянный стук — видимо, Машенька дернула на себя ящик шкафа. Загремело что-то тяжелое.

— Где же эта стекляшка? — приговаривала сквозь сжатые зубы сеньора де Легисамо. — Я же точно помню, что она была в этой шкатулке… неужели… нет, неужели…

Прошло пять минут. В комнате по-прежнему стучали, швырялись вещами и ругались сквозь зубы. Наконец возня прекратилась, и на пороге возникла Машенька — очень растерянная. В руках у нее был пустой деревянный футляр.

— Юрий Всеволодович, — с трудом произнесла она, не решаясь сделать шаг по направлению к Анненкову. — Юрий Всеволодович, кто-то украл ее: мою копию…

Капитан подошел к ней, мягко вынул из безвольной руки футляр, потом, деликатно подталкивая, усадил в кресло. Налил в стакан на два пальца виски.

— Пейте, — приказал он. — Пейте и постарайтесь прийти в себя. Самое страшное вам уже не грозит.

Зубы Машеньки стукнули о край стакана.

— Что? — робко спросила она, глядя на капитана снизу вверх испуганным котенком. — Что самое страшное?

— Убийца действительно был здесь, — успокоил ее Анненков. — И оставил вас в живых.