Фантастика 2025-96 - Ким Савин

Кабинет Сергея Валентиновича всегда казался ей слегка ненастоящим – слишком гладкий стол, слишком ровные жалюзи, слишком свежий запах кофе, будто это была инсталляция «начальник», а не живой человек. Но сегодня всё изменилось. Дверь казалась массивнее, тишина за ней – зловещей, как перед голосованием по бюджетной резолюции, в которой фигурируют её телодвижения.

Она постучала. Неуверенно. Как человек, которому при входе могут выдать повестку, а могут – рекомендацию к психотерапевту. Ответа не последовало, только глухое «да» с той стороны, звучавшее так, будто даже дверь пыталась воздержаться от участия.

Сергей Валентинович сидел за столом, сложив руки перед собой, как будто играл в чиновника в фильме про сталинские чистки. На лице застыло выражение «я не осуждаю, но мне нужно что—то с этим делать». Он смотрел на Валентину с лёгкой долей страха – не за неё, за себя. Вдруг она сейчас опять начнёт?

– Присядьте, – сказал он, как хирург, приглашающий пациента в кресло для ампутации.

Стул был неожиданно жёстким. Спинка тут же впилась между лопаток, как будто специально, чтобы оставить гравировку: «заседала».

– Мы… э-э-э… ценим вашу… – он замялся, – активность.

Пауза повисла в воздухе, и Валентина почти почувствовала, как слова «работу» и «выходку» дерутся в голове шефа за право быть произнесёнными. Оба проиграли.

– Но, вы понимаете, в коллективе это вызвало… скажем, разнонаправленные чувства.

Она кивнула. Медленно. Ровно с той скоростью, с какой человек соглашается на укол в неожиданное место. Говорить не хотелось. Точнее, страшно было не то чтобы сказать, а что скажет рот в ответ.

– Мы не хотим раздувать скандал, – продолжал он, опуская глаза в блокнот, в котором, судя по всему, записал слова на случай ядерного конфуза. – Но, возможно, вам стоит взять… отпуск. Небольшой. Или… – и тут он собрал всё мужество мира, – рассмотреть удалёнку. В лесу. Без интернета. И желательно с берушами.

Он усмехнулся. Точнее, попытался. Уголки рта дрогнули, но остановились в полпути, будто поняли, что смеяться – опасно. Валентина снова кивнула. На этот раз чуть быстрее, потому что ощущение постороннего присутствия в голове начинало нарастать, как давление в чайнике.

– Мы все… люди, – добавил он вдруг, с неожиданной искренностью. – И работа – это, конечно, важно. Но… не настолько.

Пауза.

– Мы же не в эротическом стартапе.

Пауза.

– Хотя, возможно, скоро будем.

Валентина почувствовала, как тёплый стыд поднимается от живота к шее, как волна, не вымывающая, а наоборот – прибивающая всё к берегу. Она не знала, как реагировать. С одной стороны, хотелось провалиться сквозь пол и оказаться на складе канцелярии. С другой – ржать. Громко. Гадко. До слёз. До икоты.

Но рот по—прежнему молчал. И это было лучшее, на что она могла надеяться.

– Может, чашку чая? – предложил шеф, явно пытаясь показать человечность. – Или настойку… если осталась. После собрания.

– Воды, – выдохнула Валентина. Голос вышел таким спокойным, что сама удивилась. – Просто воды.

Он кивнул и налил из кулера. Стакан слегка дрожал в руке – возможно, от воспоминаний о предыдущем кулере и стуле, который под Валентиной ходил волнами.

– И… Валентина. Я, правда, не хочу, чтобы вы думали, что мы вас не уважаем. Вы – ценный сотрудник. Просто… непредсказуемый.

На этой фразе она впервые за утро улыбнулась. Почти искренне. Даже уголки глаз чуть подвинулись.

– Спасибо, – сказала она. – Это звучит почти как характеристика с прежнего места. Там я тоже «ценно, но странно» числилась.

– Ну, – подвёл итог Сергей Валентинович, – тогда давайте на время… дистанцируемся. Немного. Пространственно. И, желательно, эмоционально.

Валентина кивнула в третий раз. И встала. Медленно. Почти торжественно. Как будто принимала на себя ответственность за природное явление.

Когда она вышла из кабинета, дверь закрылась особенно мягко. Как будто тоже хотела забыть, что всё это было. И в воздухе остался тонкий след кондиционера, кофе… и стыда, выветрить который мог только отпуск. Или обряд.

Вечер наступил незаметно, как последствия несвоевременного тоста на корпорате. Валентина лежала на кровати в позе эмоционального блинчика – плоская, слабо теплая, без единой инициативы. Глаза уставились в потолок, который, казалось, впервые в жизни проявил характер: пятно от старого потопа приобрело очертания лица. Или черепа. Или рожицы, которая, похоже, насмехалась. Возможно, это была Кляпа. Возможно – её отражение в бытовом бессилии.

Внутри всё горело. Не болью, не страстью, а нервной смолой, которой залили попытку сопротивления. После разговора с шефом, после взглядов коллег, после общекорпоративного оргазмического театра у неё не осталось ни сил, ни отмазок. Даже слова «это не я» звучали уже как ложь. Как будто кто—то сказал: «Ну конечно. И ковёр сам нагрелся».

Кляпа вошла в диалог без стука. Без фанфар. Просто появилась. С голосом, похожим на голос ведущей радиостанции «ГладьFM» – нежно, тихо, но с той тягучестью, которую чувствуешь только на грани нервного срыва.

– Ну что, моя внутренняя начальница морального кодекса. Повоюем ещё или признаешь, что тебе не хватает хоть капли… живости?

Валентина закрыла глаза, но образ остался. Голос звучал прямо в темечко. Там, где обычно у нормальных людей располагается самоуважение. Она хотела ответить, объяснить, возмутиться. Хотела сравнить происходящее с насилием, вмешательством, международным скандалом. Но язык, как и репутация, ушёл в отпуск без даты возвращения.

– Это было вторжение, – прошептала мысленно, – я не соглашалась на интерактив. Это не ролевые игры. Это не самопознание. Это Чернобыль, только пониже и без йода.

– Я предупреждала, – отозвалась Кляпа с обидчивым мурлыканьем. – В самом начале. “Переход к сенсорному режиму”. Вежливо, дипломатично. Ты просто не была готова к открытию новой себя. А теперь вот – открыта. Причём для всего офиса.

Валентина вздохнула так, будто вытолкнула душу через левое лёгкое. Внутри уже не осталось ничего, кроме остатков корпоративной дисциплины, неотправленного отчёта и кружки с логотипом «Ты делаешь важное дело», которая теперь казалась особенно лицемерной. Она представила, как возвращается завтра. Смотрит в глаза Егору. Садится на тот самый стул. И в это мгновение у неё внутри снова щёлкает Кляпа, как кнопка лифта, вызывающая блаженство.

– Нет, – прошептала она. – Давай по—человечески. Без спектаклей. Без световых шоу. Без акустического сопровождения.

– Уговорила, – промурлыкала Кляпа. – Работаем по расписанию. По согласованию. Как в приличных одержимостях. Хоть календарь составлю. Хочешь – гугл—таблицу? Уведомления перед запуском? Можем даже сделать тайминг: от “легкое покалывание” до “внутренний фейерверк”. Без сюрпризов. Я же за партнёрство.

Валентина приподняла бровь. Мысленно.

– Увольнение – это ведь не худшее, – продолжила Кляпа с лёгкой деловитостью. –