Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

для тех, у кого на учёбу имелись только свободные вечера после работы, и тех, кто мог себе позволить учиться полный день. Часы, понятно, подразумевались академические, которые по сорок пять минут. Здесь же о восьмичасовом учебном дне лучше и не вспоминать, избыточная и неподъёмная нагрузка на мозги для местных получится. Тут и четыре-то часа за день уже более чем немало, так что и перерывы я тоже запланировал почаще — всё-таки полученный при обучении Ивана опыт даром не прошёл. Вот и пришлось поделить учеников на утреннюю и вечернюю группы, или, если угодно, дообеденную и послеобеденную. Выходными я сделал четверги и воскресенья, остальные дни на седмице моим ученикам приходилось подставлять свои головы под заполнение новыми знаниями. Всего обучение я рассчитал на четыре седмицы, опять же из-за непривычки здешних людей, особенно из простого народа, к таким умственным нагрузкам. Да что я о нагрузках, если моим ученикам просто тупо записывать за мной и то нелегко! Хорошо хоть, есть куда и чем — в стоимость обучения я включил и тетради, и карандаши, причём карандаши грифельные, ими писать удобнее и быстрее, чем свинцовыми, да и руки они не пачкают.

Ладно, хватит о трудностях своих учеников, мне и самому поначалу не так-то и легко было. Но у меня-то и по прошлой жизни устойчивая привычка к умственной работе имелась, и тут не забыл ещё университетский опыт, так что втянулся быстро. А уж когда учитель втягивается, то и ученикам ничего иного не остаётся. Тем более, у меня был Ваня, и он не только помогал мне, особенно при проведении практических занятий, но и личным примером наглядно и убедительно показывал пользу учения. Ничего удивительного, что к концу первой учебной седмицы втянулись в дело и ученики, а к середине седмицы второй уже не только мне, но и Ване стал заметен их живой и искренний интерес к учёбе. Что ж, этого и следовало ожидать.

Увы, однако же, и ах, но все эти несомненные успехи на преподавательском поприще имели и обратную сторону — никак у меня не выходило уделять больше времени и внимания Вареньке. Даже четверги, когда мои ученики отдыхали от занятий, я не мог полностью посвятить общению с супругой, потому как и иных дел на заводе у меня хватало.

…Помнится, прошлым летом вспыхнула искорка взаимного влечения между моим младшим братом Митькой и Лизой Арсеньевой, племянницей полковника Хлебовича из Военной Палаты. Этим летом выяснилось, что искорка превратилась в небольшой, однако же вполне живой костерок, и имелась весьма высокая вероятность того, что едва Митька выпустится из кадетских рот и поступит в полк, как ему придётся испрашивать у полкового командира разрешения на женитьбу. У отца такой поворот никаких возражений не встретил, у матушки и нас с Васькой тоже, а уж полковник Хлебович увлечение племянницы всецело приветствовал. Вот когда Константин Афанасьевич хвалился, что выучил племянницу стрелять из пистолета и посетовал, что револьвер моей системы для неё уж больно тяжёл, появилась у меня мысль о дамском револьвере. А сейчас я загрузил Никифора Гаврилова и Ефима Семёнова работой по воплощению этой мысли в железе.

Сложностей тут оказалось… Да много их оказалось, очень много. Тут ведь дело какое? Для револьвера и пистолета едва ли не главнейшим показателем является останавливающее действие пули, то есть пуля нужна крупная и тяжёлая, всё равно далеко ей лететь не нужно. Но для удержания револьвера нежной женской ладошкой чем легче пуля и чем слабее заряд пороха в патроне, тем оно лучше. И как, скажите, при этаких требованиях добиться того самого останавливающего действия? В прошлой жизни, помню, читал в знаменитой книге Жука [4] о популярных в своё время «велодогах», револьверах для защиты велосипедистов от собак, а также для иных случаев самозащиты. Револьверчики эти делались небольшими, с зализанными корпусами и складными спусковыми крючками, чтобы их удобно было носить в карманах и доставать оттуда, и отличались очень короткими стволами, потому как стреляли из них с очень близкого расстояния, почти что в упор. Останавливающее действие пули малюсенького, где-то около шести миллиметров, калибра обеспечивалось за счёт длинной гильзы патрона, вмещавшей изрядную навеску пороха. Честно говоря, я не был уверен, что эти показатели удастся повторить на чёрном порохе, но задачу Гаврилову и Семёнову поставил. Такой дури, как складной спуск, требовать не стал, прочие же особенности «велодогов» — зализанные очертания, короткий ствол, мощный патрон с маленькой пулей и рукоятку, удобную как для мужской, так и для женской ладони — оставил. Ещё разрешил сделать барабан всего на пять патронов, чтобы он стал поменьше и полегче.

Большой радости у Никифора с Ефимом мои запросы, как и ожидалось, не вызвали, но мастера всё-таки привыкли, что ничего невозможно я от них не требую, да и чем замотивировать их, у меня тоже нашлось — я пообещал, что продаваться эти железки будут как револьверы Гаврилова и Семёнова. Ну да, с отцом я это не согласовал заранее, но раз уж дал слово мастерам, то и отцу как-нибудь втолкую, что от нас с того не убудет. После такого захода Никифору и Ефиму не оставалось ничего иного, как почесать в затылках, переглянуться, согласно кивнуть, да и приняться за работу.

Но всё это, повторюсь, только отнимало моё время от Вареньки, и младшая боярыня Левская отчаянно скучала. А здесь же не Москва, в Ильинский пассаж не сходишь за полным неимением оного, да и иными развлечениями город не изобилует. Так что, пока я занимался учебными и прочими заводскими делами, моя супруга боролась со скукою либо в единственной действительно хорошей в городе кофейне Лёвича, либо в гостях у супруги уездного и городского головы, неожиданно для самой себя сойдясь с Софьей Петровной в увлечённости картёжной игрой. Я-то, что в прошлой жизни, что в нынешней, особой склонностью к такому способу проведения времени не отличался, а вот Варя как-то уж очень быстро втянулась. Честно скажу, первое время боялся, что придётся оплачивать её проигрыши, но проигрывала Варенька совсем немного, потом начала выигрывать, тоже, однако, по чуть-чуть, зато с завидной частотой. Прибыток для семьи, конечно, невеликий, однако же и не убыток, но я всё чаще и чаще пытался придумать, чем можно было бы увлечь и занять Варварушку, чтобы занятие не представляло опасности для нашей семьи и одновременно выглядело пристойным для боярыни. Пока с такими придумками ничего путного не выходило, но надежды я не терял…

[1] Ряд — договор

[2] Приборное сукно —