И снова придет рассвет - Вячеслав Александрович Егоров

За полчаса до того, как Борис увидел Михаила Викторовича в поверженном состоянии, последний самолично расстрелял генерала на стоянке торгового центра. Узнав о предательстве, «Главный», находясь вне себя от ярости, допрашивал своего бывшего товарища о том, как такое могло случиться. Генерал рассказывал, что с самого начала работал на правительство, будучи засланным в группу «отверженных» еще там, в Москве. Ему специально было поручено отыскивать оставшихся в живых после квантового скачка. Тогда, в медицинском бункере, в Москве, генерал также сыграл преданного группе человека, участвуя в общем побеге и перестрелке с полицией. Слушая эту историю, Михаил Викторович все-таки смог успокоить свои разбушевавшиеся эмоции, пытался расспросить его о мотивах и предложил жизнь в обмен на сотрудничество. Он все еще надеялся с помощью предателя заполучить доступ к системе контроля, используя новую легенду для внедрения Бориса. Но ответ генерала его просто поверг в шок. Олег не пошел на сделку, а также не считал себя предателем и негодяем. Он искренне верил в свою миссию перед государством, сожалея лишь о том, что «прокололся» сегодня вечером. Генерал однозначно заявил, что не станет играть в эти игры, и готов погибнуть при исполнении. Олег ни о чем не жалел. «Вам всем в любом случае наступит конец. Лучше идите и сдайтесь властям. Мой вам совет, оставьте свои попытки противостоять системе. Эта система – идеальна. Она готовилась более тысячи лет. Нет смысла с ней бороться. Все, что бы вы ни делали, будет обращено против вас. Неужели вы этого не поняли? Смиритесь, и поклонитесь Правителю. То, что пришло, то, что создано – гениально! Новый мир поглотит вас – живых или мертвых» – это были его последние слова. Главный оборвал его речь первым выстрелом. Далее последовали новые. Он не остановился, пока не выпустил всю обойму.

**********************

Командным составом было принято решение уходить рано утром. В военной части «отверженные» запаслись необходимым оружием, боеприпасами, транспортом, и уже в 09.00 выдвинулись из города. Колонна отправилась в западном направлении, в сторону Москвы. Молчаливый Михаил Викторович сидел рядом с Борисом в военном уазике, на заднем сидении. За рулем автомобиля находился Василий, парень лет двадцати пяти. Их машина двигалась в середине колонны. Борис размышлял о том, что его ожидает в дальнейшем, что предстоит пройти, к чему готовиться. Операция по внедрению срывалась, так как сбежавший спецназовец, скорее всего, уже доложил о планах отверженных. Михаил Викторович, судя по всему, и сам находился в разбитом состоянии. Все его надежды на свержение режима, пусть даже призрачные, разрушились в одно мгновение. Борис, изредка поглядывая на пожилого, в общем-то, уже мужчину, пытался понять, о чем может сейчас думать этот человек. Да и у самого Бориса мысли путались, теряя стройную логическую последовательность. За окном моросил легкий дождь, от чего настроение еще больше портилось. Ясно было одно – из города необходимо уезжать как можно быстрее.

Мощнейший взрыв впереди колонны мгновенно оторвал Бориса от собственных мыслей. Сердце бешено заколотилось. Еще несколько взрывов поменьше раздались совсем рядом. Их автомобиль затормозил, и главный, откинув дверь, выскочил из машины. В следующий момент уазик отбросило метров на пять. Он перевернулся, снова встав на колеса. Борис выбрался из машины, и пригнулся. В тот момент он ничего не слышал. По всей вероятности, взрыв оглушил его. Он только видел кружащие над «отверженными» самолеты, обстреливавшие горящую колонну. Люди разбегались кто куда. Борис бросился в сторону леса, находящегося слева от него. Туда же устремилась часть людей из группы. Позади бегущей толпы раздавались выстрелы из каких-то орудий. «Лишь бы успеть до тех деревьев!» – промелькнуло в голове мужчины, и он ринулся в том же направлении. Впереди он видел силуэт отца Дмитрия, рядом с которым бежали и военные, и гражданские из числа «отверженных». Ноги еле слушались, но Борис старался изо всех сил. Рядом кто-то из людей резко останавливался и падал. Кто-то уже просто полз по земле с ужасной гримасой на лице. Борис увидел, как впереди споткнулся мальчик лет девяти. Пуля попала мальчику прямо в голень. Мужчина с ходу подхватил его на руки и побежал дальше. Вот уже и спасительный лес стал совсем близко. Еще пять-десять секунд, и они скроются за его густым зеленым занавесом.

**********************

Вечером, в глубоком лесу, достаточно далеко от места обстрела, уцелевшие из числа «отверженных» зализывали раны. От двух групп, попавших под обстрел и бомбежку, осталось всего 23 человека. Семнадцать взрослых мужчин и четыре женщины, два подростка девяти и тринадцати лет. Лес, где они схоронились, был густым и дремучим. Можно сказать, тайга. Он послужил выжившим великолепным убежищем на ближайший месяц. Когда раненые смогли передвигаться, решили идти дальше, в сторону Кавказа. Путь до предгорий составлял почти тысячу километров. Продвигаться предстояло аккуратно, не попадая в поле зрения «цивилизованных» людей, обходя населенные пункты. Благо на пути таких обжитых мест практически не было. И, скорее всего, Объединенное правительство предполагало, что группа «отверженных», о которой им доставили информацию спецназовцы, первыми навестившие город, уничтожена полностью. То, что уцелела небольшая горстка людей, могло сильно и не заботить военных. Столь небольшое сообщество израненных и измученных людей не представляла особой угрозы. Подсчитав трупы после бомбежки и обстрела, объединенный под флагом одного правительства мир убедился, что предводители сопротивления мертвы, а про остатки можно забыть – они либо сами себя проявят, либо растворятся там, где пока не ступает нога «цивилизованного» человека. Отец Дмитрий и Борис взяли управление оставшимися людьми под свое начало. Среди уцелевших оставалось несколько молодых ребят из команды Михаила Викторовича, обладавших бойцовскими навыками – именно они отвечали за безопасность передвижения и охрану. Остальные являлись мирными людьми – мужчины и женщины разного возраста, а также пара подростков. Борис быстро нашел контакт со священником, ему нравилось вести с ним беседы на темы, касающиеся веры в Бога. Отец Дмитрий же сразу почувствовал в своем новом товарище какую-то внутреннюю силу, уверенность, сочетавшиеся с великолепным аналитическим мышлением. К тому же, ему нравилось стремление Бориса к познанию тайн Православия, попыткам увязать логику своего научного подхода с Верой. По вечерам они долго беседовали у костра, и Борис с воодушевлением рассказывал батюшке о том, как все происходящее в мире удивительным образом объясняется с точки зрения Веры, тогда как наука не в состоянии объяснить многие вещи. В один из таких вечеров отец Дмитрий произнес фразу, которая произвела на собеседника сильнейшее