Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров

— Нехорошо… — согласился Ленька, снова закусив губу. — Мы… праздник хотели… для вас… как на девятое мая… — пояснил Голубев и заморгал, сдерживая слезы.

— Ну что там, Егор Александрович? — уточнил Свиридов, взяв себя в руки и вернувшись к официально-деловому обращению.

— Жив будет, остальное до свадьбы заживет. Насколько могу судить, калекой тоже не останется, — коротко глянув на директора, ответил я. — Пальцы целые, а вот ожог сильный. И, знаешь что, Леонид? — посмотрев на пацана, объявил я.

— Что? — выдохнул Голубев, встревоженно глядя на меня.

— А вот что. Ждет тебя, конечно больничный, но я лично попрошу товарища Дедешко, чтобы она гоняла тебя на каждом уроке по всей физике. А еще попрошу товарища завхоза выдать тебе брошюру по технике безопасности, чтобы ты выучил ее наизусть, и лично сдал зачет Степну Григорьевичу и Юрию Ильичу.

— Не надо… пожалуйста… — простонал Ленька и закатил глаза, делая вид, что снова падает в обморок.

— Надо, Леня, надо, — заверил я пиротехника. — По-другому никак.

— Ну, мы же праздник… и сюрприз для учителей хотели… мы не нарошно….

— Еще бы не хватало, чтобы нарошно, — в шутку рассердился Юрий Ильич. — И где только что взяли, — покачал головой директор.

— Нашли, — Ленька зыркнул на Свиридова и упрямо поджал губы.

— Ну чистый партизан на допросе, — усмехнулся Юрий Ильич. — Справитесь, Егор Александрович?

— Конечно.

— Тогда я пойду Оксану Игоревну встречать.

— Хорошо, — кивнул я, не прекращая осторожно промывать ладонь. Воды было мало, и она уже покраснела.

— Разойдитесь, товарищи, — раздался голос завхоза. — Егор, вот, держи, — Степан Григорьевич бухнул на стол чайник с водой, следом поставил глубокую миску.

— Спасибо, налейте, — кивнул завхозу.

— Готово.

Я тщательно выполоскал платок и продолжил процедуру.

— Степна Григорьевич, вон там на полке аптечка, достаньте, пожалуйста.

— Ой… дёргает, — вскрикнул Ленька.

— За уши тебя подергать! — цыкнул завхоз.

— Я не хотел… — заныл Голубев.

— Понятно дело, не хотел. И как пальцы не оторвало. Никак в рубашке родился, — буркнул Степан Григорьевич. — Ну-ка, кышь отсюдова все лишние. И вы товарищ, тоже, ступайте в приемную, нечего тут свет загораживать, — распорядился завхоз, не мало не смущаясь тем, что командует инспектором из района.

Брови Аделаиды Артуровны взметнулись вверх, дама от образования хотела что-то сказать, даже раскрыла рот, но в последний момент передумала, кинула на меня задумчивый взгляд, потом глянула на пострадавшего, развернулась и вышла.

— Ну вот, а то, понимаешь ли, цирк тут, что ли? — проворчал завхоз, плюхая на стол коробку с аптечкой.

— Чего надо? — деловито уточнил Борода.

— Бинт чистый доставайте, и ножницы.

— Может того, зеленкой и все дела? — предложил завхоз. — Чего ему сделается. На пацанах, как на собаках, быстро все заживает.

— Нет, пусть доктор осмотрит. Вроде ничего такого, но кровь-то откуда –то шла. — отказался я. — Так, Леня, сесть сможешь?

— Смогу, — заверил Голубев и тут же попытался встать. — Ой… А-ах… — выдал руладу боли.

— Да что ж ты прыткий такой! — одернул пацана завхоз. — Потихонечку надо. Стой, помогу, — товарищ Борода ухватил пацана за плечи и помог подняться.

Ленька уселся, затем свесил ноги со стола, прижимая к себе раненую руку.

— Спускайся, только не прыгай, — посоветовал я. — А то в руку отдача пойдет, больнее станет.

— Больно, — пожаловался мальчишка, с нашей помощью сползая со столешницы.

— Так понятное дело, больно. Хорошо, глаз не вышибло.

— Глаз? — моргнул Ленька, испуганно глядя на завхоза.

— Могло и глаз, а то и кисть к чертям снесло… говорю же, в рубашке родился, — расписал все прелести самодельного салюта Степан Григорьевич. — Ты вот скажи, дурья твоя башка, — глядя на то, как я осторожно усаживаю Леньку на стул, поинтересовался завхоз. — Кто тебя надоумил шашку сообразить?

— Никто, я сам, — глядя на завхоза честными глазами, заверил Голубев.

— Оно и ясно, что сам. А кто ж подсказал? А?

— Никто, сам придумал, — Ленька сделал глаза еще честней, и теперь походил на маленького совенка, которого внезапно разбудили днем.

— Ну да, ну да, — хмыкнул Степан Григорьевич. — Я вот деду-то скажу, да вызнаю, — заверил пацана завхоз.

— Не надо деду, — тихо попросил Голубев.

— А что ж тогда, бате?

— Нету у меня бати, — буркнул пацан.

— Что ж тогда, мать расстраивать будем? — удивился Борода.

— А то она и расстроится, — буркнул Ленька.

— Дурак ты, Леонид, и голова у тебя дурная, — внезапно выдал Степан Григорьевич. — Ты хоть понимаешь, что ты у матери один разъединственной кормилец остался? А ежели бы тебе руку оторвало? Тогда что?

— Что? — переспросил Голубев, таращась на завхоза и морщась от моих манипуляций.

— То! — завхоз ткнул указательным пальцем пацану в лоб. — Голову-то включи. А без глаза и пальцев какой- ты работник?

— Какой? — затупил Ленька.

— Никакой. Инвалид, — припечатал товарищ Борода.

— Все верно, товарищ, инвалид и есть, — раздался звонкий голос фельдшерицы. — Расступитесь, товарищи, покиньте помещение. Что тут у вас? Мальчик, тебе как зовут?

— Ленька, — растерявшись от напора докторши, выдал Голубев.

— Леня, как это случилось? — кинув на меня одобрительный взгляд, поинтересовалась фельдшерица, приступая к своим прямым обязанностям. — Спасибо, товарищ Зверев, вы все правильно сделали. Помогите раздеть мальчика, пожалуйста, — обратилась ко мне фельдшерица.

— Зачем? — сразу не сообразил я, потом до меня дошло, конечно, но Оксана Игоревна уже объясняла.

— Мелкие частицы могли посечь руку. Леня, что находилось внутри взрывного устройства? — уточнила Гринева, принимаясь расстегивать пуговицы на рубашке.

— Я сам, чего вы, — засмущался пацан.

— Сиди уже, сам, — буркнул завхоз. — Сам ты уже наворотил. А ну, брысь отседова, — рявкнул неожиданно завхоз, да так, что все мы вздрогнули.

— Степан Григорьевич, вы чего? — спросил я.

— Да вон… гоняю, — кивнул завхоз в сторону окна.

Только сейчас я заметил головы друганов Леньки Голубева которые облепили подоконник с улицы, пытаясь разглядеть, что