Путь меча - Илья Ангел

— Постойте, — мой голос прозвучал ровно, хотя внутри у меня бушевала настоящая буря сомнений. Простить оскорбления Фань Лин и просто пойти на экзамен я не мог. И дело даже не в том, что это было моё желание. В этом мире связь между учителем и учеником считалась священной. Я был просто обязан призвать Цзинь Тао к ответу.

Цзинь Тао замер, медленно оборачиваясь. Его брови поползли вверх от изумления. Даже Старший Гу смотрел на меня с нескрываемым любопытством.

Я не сводил глаз с Цзинь Тао. Внутри всё застыло. «Дыхание Острой Стали» работало, не давая дрогнуть голосу.

— Брат Цзинь Тао, — я сделал небольшой, но исполненный достоинства поклон. — Прежде чем мы продолжим, я должен потребовать от тебя извинений.

В холле повисла гробовая тишина. Даже мерное шуршание водяных часов смолкло, будто и они прислушались.

— Извинений? — Цзинь Тао фыркнул, но в его фырканье слышалась неуверенность. — Перед кем? Перед тобой?

— Да, — я спокойно кивнул, хотя мои пальцы невольно сжали край жилета. — Вы оскорбили мою наставницу, почтенную Фань Лин. Вы назвали её учителем, который не смог дать мне «нормальную грамоту», и намекнули, что её знания ничего не стоят. Это оскорбление я не могу оставить без ответа и требую немедленных извинений. В противном случае я буду вынужден вызвать вас на поединок.

Я видел, как лицо аристократа побелело. Судя по его одежде, он был сыном какого-то важного чиновника. Но сейчас, глядя на нефритовый жетон в руках Старшего Гу и слушая мои спокойные, ультимативные слова, он понял, что перешёл черту. Черту, за которой начинались силы, перед которыми его отец и его статус — ничто.

— Я… я не… — он запнулся, ища поддержки у Старшего Гу, но старый алхимик смотрел на нас, словно на двух интересных насекомых под стеклом.

— Молодой человек, — мягко, но твёрдо произнёс Старший Гу, обращаясь к Цзинь Тао. — В наших стенах мы чтим знание, независимо от того, на каком свитке оно записано. И мы уважаем тех, кто это знание передаёт. Твои же слова были поспешны.

Думаю, для Цзинь Тао это прозвучало как приговор. Впрочем, он вынес его сам себе. Своим высокомерием он загнал в угол нас всех: теперь Старший Гу не мог его защитить, не бросив вызов таинственной наставнице. А я не мог отступить, не опозорив себя и всю свою семью.

Его лицо исказилось внутренней борьбой. Гордость боролась со страхом. В конечном счёте, страх оказался сильнее.

— Я приношу свои извинения, — проскрипел он, глядя куда-то в пространство у моего плеча. Слова дались ему с таким трудом, будто он глотал раскалённые угли. — Мои слова о твоей наставнице были неуместны.

— Они были оскорбительны, — поправил я его, не повышая тона. — Но я принимаю твои извинения. Надеюсь, это послужит уроком на будущее.

Цзинь Тао сглотнул, его глаза блестели от злобы. Он медленно кивнул, почти не двигая головой, и, не говоря больше ни слова, быстрыми шагами направился выполнять поручение Старшего Гу.

Старший Алхимик Гу наблюдал за этой сценой с невозмутимым выражением лица. Когда Цзинь Тао скрылся, он перевёл взгляд на меня.

— Смело, — произнёс он. И в этом слове я услышал не осуждение, не одобрение, а констатацию факта, как если бы он сказал «температура достигла точки кипения». — Теперь, когда формальности улажены, пройдём. Покажи, чего стоят за этой смелостью знания.

Он повернулся и зашагал вглубь здания. Я последовал за ним, чувствуя, как адреналин понемногу отступает, сменяясь холодной решимостью. Первый раунд был выигран. Теперь начиналось главное испытание.

Мы вошли в просторную, аскетичную комнату с каменным полом и мощной вытяжкой под потолком. В центре стоял массивный каменный стол. Цзинь Тао, всё ещё багровый от ярости, уже разложил инструменты и несколько пакетиков с травами. Он стоял у стены, избегая моего взгляда, но я чувствовал его ненависть как физическое давление.

— Теория, — Старший Гу занял место у стола, скрестив руки на груди и буравя меня взглядом. — Допустим, тебе нужно приготовить «Эликсир Ясного Взора», но у тебя нет основного катализатора — пыльцы Лунного Жасмина. Какие три альтернативы ты можешь использовать, и как изменится процедура в каждом случае?

Вопрос был сложным, выходящим за рамки базового курса. Цзинь Тао едва слышно хмыкнул, ожидая моего провала.

Я закрыл глаза на секунду, и перед моим мысленным взором тут же всплыли страницы из базы данных Юнь Ли. Однако я не просто зачитывал ответ. Я пропускал его через призму собственного, ещё небольшого, но уже существующего понимания.

— Первый вариант: «Слеза Русалки», — начал я ровным голосом. — Процедура не изменится, но итоговый эликсир будет давать не ночное, а подводное зрение на короткий срок. Второй: «Корень Призрачного Свечения». Его нужно будет добавить на третьем этапе, а не на втором, и температура должна быть на двадцать градусов ниже. Эффект: зрение в тумане и мгле. Третий…

Я сделал паузу, глядя прямо на Старшего Гу.

— Третий: «Игла Слепого Скворца». Её нужно растереть в порошок и вдуть в уже готовый, остывающий отвар. Эликсир будет не улучшать зрение, а на короткое время давать эхолокацию, и вызовет временную светобоязнь. Это архаичный метод, рискованный, но действенный.

В комнате воцарилась тишина. Цзинь Тао смотрел на меня с откровенным недоверием. Старший Гу не двигался, а его глаза сузились.

— «Игла Слепого Скворца»… — задумчиво произнёс он. — Этого нет ни в одном учебнике Академии. Тебя хорошо обучили.

Я встретил его взгляд, не опуская глаз.

— Меня учили, что истинная алхимия — это не следование рецепту, а понимание сути энергии, — ответил я. — Если знать, для чего нужен каждый компонент, всегда можно найти ему замену. Даже самую нетривиальную.

— Понимание сути, — повторил он, и в его голосе прозвучала теплота, которой там не было до сих пор. — Что ж. Давай посмотрим на твоё понимание в деле. Практика. Приготовь базовый «Отвар Восстановления Ци».

Старший Гу жестом указал на массивную каменную плиту в углу комнаты. Она не была похожа на мой потрёпанный горн, а являлась самым настоящим произведением искусства: вырезанная из цельного куска чёрного базальта, испещрённая сложными серебряными рунами, мерцающими тусклым светом. В её центре зияло идеально круглое отверстие, готовое принять котелок.

Я подошёл и положил руку на прохладный камень. Плита отозвалась едва уловимым гудением — она была активна и жаждала работы. Доставая свой скромный бронзовый котелок, я почувствовал, как Ци плиты обволакивает его, усиливая и стабилизируя. Это всё равно что перейти с затупившегося тесака на отточенный клинок: инструмент ощущался как продолжение руки.

Я кивнул сам себе, поставив свой котелок в