Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

— И боярину Висловатову, значит, тоже? — я снова усмехнулся. — То есть государю угодно, чтобы я не только в семейных делах Ташлина порылся, но и в служебных?

Царевич Леонид кивнул, подтверждая мою догадку. Вот, стало быть, как… Царь согласился с Висловатовым не пускать губных в Палату государева двора и тут же решил запустить туда своего личного доглядчика. Да, обычный для государя Фёдора Васильевича образ действий — даст не по делу высунуться, тут же по высунутой башке и стукнет. Что с выборами дяди так было, что со шведами… Впрочем, а что я тут могу потерять? Да ничего, собственно. Палата государева двора мне никоим образом не указ, если меня там и невзлюбят, я такое переживу без особых затруднений. Как ко мне будет относиться приказной советник Ташлин, на то вообще можно и не смотреть. А приобрести могу многое, царская благодарность никогда лишней не будет. Но, разумеется, это в том лишь случае, если я до истины докопаюсь. Если же нет, последствия лучше себе и не представлять. Но я же докопаюсь, да? Я же обязательно докопаюсь!

— Так ты возьмёшься? — напомнил о себе Леонид, выводя меня из задумчивости.

— Возьмусь, — решительно ответил я. — Но не прежде, чем губные найдут Ташлину.

— Вот! — обрадовался царевич. — Брат мне так и предсказал, что ты возьмёшься, но подождёшь, пока Ташлину найдут!

Да кто бы сомневался… Царь в людях разбирается, это я себе уже давно уяснил.

— Только вот ещё что, — я решил уточнить задачу. — Раз уж государь желает, чтобы дела Ташлина прояснял я, то губных, как я понимаю, до него самого и до Палаты государева двора допускать не особо и будут?

— Получается так, — не особо уверенно ответил царевич.

— А вот мне доступ к тому, что нароют губные, понадобится, — принялся я выторговывать себе, как сказали бы в прошлой моей жизни, режим наибольшего благоприятствования. — И главное, чтобы как Ташлину отыщут, сразу чтобы мне сообщили. Да и потом пусть новостями со мною делятся.

— О том у нас с братом разговора не было, — Леонид слегка растерялся. Ну да, он себе работу губных и правда не сильно хорошо представляет, а государю, должно быть, недосуг было уточнять все подробности. Что ж, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Раз уж я прямо сейчас обратил внимание на отсутствие тех самых подробностей, прямо сейчас следует и приложить усилия к их прояснению.

— Ты вот ещё о чём у государя узнай, — откладывать оное прояснение я не стал. — Может так получиться, что я раньше губных смогу узнать что-то такое, что может оказаться для розыска важным. Как мне тогда быть-то? Сообщать им или нет? Что сообщать и что нет? То есть мне надо будет иметь возможность докладывать обо всём том государю быстро, чтобы и он мог решать без опоздания, и губных, если что, упредить было бы можно.

Нет, я понимал, конечно, что нахальство моё в данном случае непомерно, но для пользы дела же, не по одной своей прихоти…

— Я сегодня же с братом поговорю, — похоже, царевич начал понимать, насколько сложным делом является розыск. — И тебе передам без задержки. Без большой задержки, то есть, — уточнил Леонид. Время у меня, — он посмотрел на настенные часы, — пока есть, давай-ка ещё по бокалу? Уж больно вино у князя Бельского хорошее!

Прав царевич, вино у тестя хорошее. Неужели он его к царскому двору не поставляет? Или Леониду там много выпить не дают?

— Как Варвара Дмитриевна? — поинтересовался царевич за вином. — И где она, кстати?

— Да хорошо у неё всё, — ответил я. — В Ильинский пассаж ушла, скуку развеивать. Тебя-то женить когда собираются?

— Не знаю даже, — пожал царевич плечами. — Сейчас свадьбу Константина готовят, до меня ещё очередь не дошла. Татьяна-то Филипповна как поживает?

Так, и с чего бы вдруг Леониду Васильевичу вспомнилась моя сестрёнка? Они и виделись два раза только — на открытии нашего оружейного магазина да у меня на свадьбе, а это уже давненько было. Но вот же, понимаешь, интересуется. Хм-хм… При двух уже сыновьях у царя да при двух ещё братьях между царём и Леонидом престол царевичу никак не светит даже в теории, а значит, и жениться он может почти на ком пожелает, ровню в Европе ему уж точно искать не станут. М-да, как-то это всё неспроста…

— Неплохо поживает, вот в будущем году гимназию закончит, — я постарался не показать своих внезапных подозрений, но Леонид тут же их и усилил.

— Кланяйся ей от меня, как увидишь, — как-то очень уж тепло прозвучали его слова.

— Непременно, — заверил я его и принялся аккуратно менять тему беседы…

[1] См. роман «Царская служба»

Глава 10. Рождество

Как и всегда, строгость последней седмицы Рождественского поста странным образом сочеталась с предвкушением скорого наступления самого Рождества и всех связанных с ним радостей. Предпраздничная суета на московских улицах каким-то непостижимым образом обходилась без обычного при иных обстоятельствах шума и гама, публика вела себя тихо и скромно, как оно и подобает постящимся, но общее настроение, буквально висевшее в воздухе, читалось отчётливо и недвусмысленно: «Ещё чуть-чуть и ка-а-ак загуляем!». Да уж, загуляем. Помню, с каким размахом отмечают Рождество немцы, но до нас им тут далеко, уж если праздновать берёмся мы, то всё, никакому немцу тут за нами не угнаться!..

Вот по такой обманчиво скромной и притихшей в ожидании Рождества Москве я шёл домой, по привычке помахивая тростью, но почти на неё не опираясь. Шёл из Кремля — царь пожелал лично поговорить со мной относительно предстоящего расследования. Впечатления после разговора с царём остались у меня двойственные. С одной стороны, мне было обещано всё, чего я хотел — взаимодействие с губным сыском и прямой выход на царя, ежели вдруг возникнет таковая необходимость. Более того, государь Фёдор Васильевич прямо объявил, что ежели розыск откроет злоумышленные действия приказного советника Ташлина против своей супруги, Ташлин будет общим порядком предан суду безо всякого снисхождения. С другой стороны, из беседы с