Клинок по имени Стикс - Blood_and_Tea

— Я только собирался заломить цену, девушка, — он снисходительно улыбнулся ей и, вопреки этикету, не назвал светлой. — Я сразу почувствовал в этом… Темном что-то неладное. Но вы мне лучше скажите, зачем вы его так называете? Дьяволом. Неужели, в силу молодости, вы решили попугать простых верующих?

Прекрасное лицо ангела будто вырезали из камня. Лаула явно оказалась задета этой фразой, и Имир мысленно похвалил себя. Каков! В обиду не дастся!

Но тут заговорил Темный:

— Ох Имир, дружище, вы раз за разом делаете ошибки, и, рано или поздно, попадете в беду. Не расширили дело, когда было нужно, и теперь торгуете на улице, считая, что так вам будет выгоднее. Терпите убыток и начинаете обманывать покупателей. Так и до серьезных преступлений недалеко, просто не заметите, как ступите на этот путь. Или ввергнитесь в отчаяние, что тоже запросто может привести вас к Тьме. Поверьте, я никогда не видел Темного, что стал таковым от большого ума.

Имир побледнел. Но почему то он не мог ответить. И в его глазах фигура говорившего Темного будто бы росла в размере, приковывая внимание только к себе.

А Темный продолжал говорить:

— И ведь целому Персту нагрубили. Ни за что, по сути. А ведь только она отделяет вас от меня. Эта хрупкая и красивая девочка не дает мне вас сожрать.

Торговец взвизгнул, а дьявол продолжил:

— Но я и рад этому. В конце концов, я вижу, что вы невкусный. Вы даже мошенник ненастоящий. Как и большая часть вашего просвященного мирка. Фи… Большинство — такие же, как вы. Как кастраты.

— Стикс, — остановила его, наконец, Лаула.

И голос Перста, в этот миг, показался Имиру самым божественным звуком, который он когда либо слышал. Пускай девушка в очередной раз назвала своего Клинка Стиксом, торговец уже готов был поверить, что перед ним и правда был величайший Темный всех времен — сам Сатана и дьявол во плоти.

— Мы уходим, — решила священница, еще раз наградив Имира тяжелым взглядом. — Советую вам, верующий, посетить ближайший храм. Очень вдумчиво посетить.

Она уже развернулась, чтобы уйти, а Темный все стоял, ждал, когда она пройдет мимо, чтобы вновь оказаться за ее спиной. Механически, Имир отследил его взгляд. Демон смотрел на свое черное яйцо.

— Постойте! Заберите это! — уже в совершенной панике закричал торговец. — Сделка… не состоялась.

— Оставьте, дружище, — благодушно улыбнулся Темный, отчего Имиру поплохело. — Я же обещал вам, что эта безделушка останется у вас вне зависимости от исхода нашего разговора.

Он скосил взгляд и увидел красноречивое молчание своего Перста.

— На память. Как наказание.

Девушка задумчиво посмотрела на Клинка, потом на торговца и, наконец, на яйцо. Она не чувствовала в подарке Стикса ничего странного. Хотя ее чувствительность к Тьме уже была на высочайшем уровне.

Наконец, она кивнула.

— Постойте! — в который раз закричал торговец. — Что с ним?! Что с яйцом?! Оно отравлено? Проклято? Заражено? Оно убивает?

Стикс улыбнулся растерянному человечку. Честное слово — его совершенно не хотелось есть.

— Совсем нет, — ответил Темный. — Как я уже сказал — всего лишь поделка. Я увлекался ими… лет тысячу назад.

И Перст с Клинком ушли, оставив опустошенного Имира стоять за прилавком.

— Это правда?

Вопрос, который задала Лаула Стиксу был ее первыми словами с тех пор, как они, половину часа назад, оставили за спинами испуганного торговца драгоценностями.

— Будь добра, выскажись полнее, дорогая, — отозвался Темный.

— Ты сказал, что никогда не встречал еще Темных, ставших таковыми от большого ума.

Стикс широко улыбнулся, и Лаула угадала ответ еще до того, как он сказал это:

— Я соврал. Только правдой я говорю с тобой.

Девушка кивнула. Так и должно было быть. Ее Печати, наложенные на Стикса два года назад, вообще-то давали возможность пресекать или, хотя бы, распознавать ложь Клинка, но Стикс был совершенно не тем уровнем, который можно было удержать такими правилами. Впрочем, он все равно никогда ей не лгал. Его опыта хватало на то, чтобы не прибегать к прямой лжи. Тем не менее, это не означало, что величайший Темный всех времен был всегда откровенен со своим Перстом.

Хотя он ей и симпатизировал. Был ее учителем. И, зачастую в образе Старика, открывал разные стороны бытия Темных, Светлых и древних. Ведь он был самым древним из всех.

Тьма немного сгустилась, но Лаула привыкла не вздрагивать каждый раз, когда это происходит. А уже в следующий миг высокий молодой юноша со отличным телосложением широко оскалился и громко, на всю улицу, припомнил:

— Кажется, я решил это правило для себя, когда мы впервые встретились? Ты помнишь, Лулочка?

«Лулочка» коротко вздохнула, понимая, что перечить темному попросту бесполезно. Впрочем, она вскоре улыбнулась, проводя рукой по коротким светлым волосам.

Помнила ли она первую встречу с величайшим кошмаром этого мира? Она бы соврала, если бы ответила: «Нет».

*****

«Два года назад. Тюрьма Содержания Темных Анубис. Епископат Африка.»

Узкий длинный коридор тюрьмы Анубис давил одной своей атмосферой. Все камеры, расположенные друг от друга на расстоянии в два метра, и идущие так по всему коридору, сейчас были наглухо закрыты на все ключи, заслонки и Печати.

Но не по ее, Лаулы, честь. А по честь того, за кем она пришла.

По его же честь прямо сейчас ее сопровождал низенький старик в рясе, от которого одаренная девушка чувствовала могучую Светлую силу. Епископ Массеус — комендант тюрьмы, и один из одиннадцати великих Епископов просвещенного мира. Выше него в духовенстве были только Патриарх и Архипатриарх.

— Вы нервничаете, юная светлая, — вежливо и добродушно заметил Епископ. — Вас так напрягает грядущая встреча?

— Конечно, сир, — Лаула смахнула с лица длинную прядь. — Но, признаться, меня еще больше напрягает то, что за ней последует.

— Ну же, ну же, — помахал старик рукой. — Вам предстоит миссия по доставке, ничего страшного. Не верите же вы, что и впрямь станете его Перстом?

— Так сказали, но… В таком случае… Владыка мог бы и сам… Ну, знаете — прибыть сюда для… упокоения С…

Лауле было девятнадцать лет. Она была молода и талантлива. Даже слишком талантлива для просвещенного мира — год назад ее Свет был почти таким же ярким, как у Архиепископа, и эксперты в унисон твердили, что, если ее аномальное развитие