Последняя Стража - Е. Емельянов

Оливера рывком поставили на ноги. Весь мир качался, и почему-то очень хотелось пить. Горячая струйка крови стекла по затылку Оливера за ворот рубахи — видимо, содрали кожу на голове. Щекотно.

Маркас медленно проковылял в его сторону, морщась от боли каждый раз, когда приходилось наступать на правую ногу, и вытирая кровь с разбитой губы. До чего все же огромные у него кулаки. Одной рукой Маркас держался за ребра, тяжело дыша. Его глаза, уставившиеся прямо на Оливера, напоминали о собаке мельника — злющей псине с порванным ухом. Она громко лаяла на каждого, кто приближался к мельнице, но по-настоящему пугала, только когда тихо рычала и скалилась, собираясь укусить.

Маркас улыбнулся, зубы его были в крови.

От резкого удара голова Оливера дернулась. Стало трудно дышать, нос заложило, словно при сильной простуде, и вскоре кровь потекла по лицу, попав в рот. На вкус как железо. Оливер дернулся, пытаясь вырваться, но дружки Маркаса держали крепко.

Удар в левый бок. Все тело будто пронзило острой, сковывающей болью.

Удар в голову. Вспышка света в темноте.

— Ну как, полукровка, нравится тебе нечестный бой?

Удар в живот. Сложно дышать, не вдохнуть, не выдохнуть. Хорошо, что удавалось сдержать слезы — в такие моменты самое главное не расплакаться.

— Понравилось?

Оливер осторожно выдохнул. Стоять на ногах он был уже не в силах, как и сопротивляться, но вот поднять голову еще мог.

— А много ли чести… драться с тем, кто слабее?

Новый удар, по лицу. Уже почти и не больно.

— Отпусти его, Маркас, — голос Абби где-то позади, серьезный и грозный. Грозная десятилетняя девочка. Смешно.

— А что будет, если не отпущу? Что ты мне сделаешь, сопля? Наябедничаешь?

— Наябедничаю, — легко согласилась Абби — девчонкам с этим гораздо проще. — Папе своему расскажу.

Маркас засмеялся:

— И почему меня должен пугать хромоногий трус?

— У Кэлума спроси, почему.

Даже Оливер невольно усмехнулся. Отец и Кэлум как-то повздорили, и вскоре Кэлума нашли в Граничном лесу. Мертвого, к всеобщему облегчению. Вот только все знали, что это случайность и отец тут ни при чем.

— Брешешь, сопля. Все знают, что Кэлума волки погрызли, несчастный случай.

— Не брешет, — тихо сказал Дуги. — Мне отец сказал. Такие раны ни один волк не оставит.

Маркас ударил еще раз, и Оливер согнулся от боли, невольно застонав.

— Можешь забирать это тощее дерьмо, я с ним закончил. На этот раз.

Их шаги быстро затихли вдалеке, и рядом прошуршали юбки Абби.

— Больно?

Заботливая улыбка говорила, что все между ними в порядке, хотя след от удара прутиком все еще алел на ее щеке. Оливер почувствовал большое облегчение, глядя на младшую сестру, и его разбитые губы невольно улыбнулись в ответ.

— Нормально, — соврал он. — Дядя говорил, что надо бить до конца, а я сглупил. В следующий раз все иначе будет.

— Ага. В следующий раз они тебя убьют.

Оливер попытался встать, но Абби мягко остановила его:

— Лежи лучше. Я ведьму позвала, она придет скоро, а потом домой пойдем, я похлебку сварю. Ты отдыхай пока, тем более что как новости услышишь, точно опять упадешь.

— Какие еще новости? — поморщился Оливер. — Староста до отца дошел?

— Дошел, конечно, злющий как башанай, но я не про то. Мне Грант сказал, его отец только что из города приехал, — Абби наклонилась поближе и зашептала, словно сообщала важный секрет. — Последние Стражи к нам едут, настоящие, Граничный лес будут смотреть. Сам Кроуфорд Одноглазый приедет.

Глава 2

Осталось немного

Кроуфорд тяжело дышал, опираясь на полуторный меч и стараясь не нагружать левое колено. Его волосы, уже почти полностью захваченные сединой, были мокрыми от пота и липли к лицу, а в бороде застряли мелкие комья земли, но ему было на это наплевать. Все мышцы болью умоляли не повторять произошедшего.

«Больше никогда», — подумал он.

Уютный дом на другой стороне улицы, с садом и небольшим балкончиком на втором этаже, медленно разгорался, но никто не пытался его тушить: простые люди благоразумно попрятались по своим жилищам и еще не успели поверить в то, что страшное осталось позади. Деревья в саду были сломаны или выкорчеваны, вся земля вокруг перепахана бушевавшими еще пару минут назад яростными ветрами, а позади Кроуфорда мухи с настойчивым жужжанием стекались к трупам бездомных дворняг. Ближайшим домам тоже досталось: у многих из них обрушилась часть стены или крыши, некоторые из них были опалены дочерна или же истлели настолько, что их можно было проломить ударом кулака.

Восстановив дыхание, Кроуфорд огляделся в поисках товарищей.

Сивард Счастливый разговаривал с семейной парой, чьё жилище с каждым мгновением все больше сдавался на милость огня. Женщина беззвучно рыдала, стоя на коленях, пока ее муж стоял рядом и смотрел вдаль с абсолютно пустым лицом. Сивард, нижняя половина лица которого была спрятана под черным платком, был больше похож на бандита, чем на Последнего Стража. Едва ли он был подходящим человеком для разговора с родителями девочки, но у Кроуфорда просто не было сил подойти к этим людям после того, как он сам указал на их дочь.

Страж Гарет сидел на большом поваленном дереве возле сломанных качелей и с мрачным сосредоточением чистил лезвие своего меча. Высокий, широкоплечий юноша с честным взглядом и мужественной челюстью — он выглядел как самый настоящий герой, если не считать нелепо подстриженных соломенного цвета волос, которые кто-то словно одной рукой собрал в пучок, а другой подрезал резким взмахом острого серпа. Странно видеть кого-то с такой прической и при этом с мечом в руках. А еще страннее — видеть мертвую девочку у его ног.

Несчастной было лет девять или десять, а может быть и одиннадцать — Кроуфорду самому казалось странным, что за столько лет он так и не научился определять их возраст.

Стараясь не напрягать ушибленную спину, Кроуфорд осторожно нагнулся и подобрал с земли свой арбалет, после чего медленно двинулся к Гарету. Осколки льда, уже начавшие таять, хрустели под его сапогами, а проклятое левое колено болело при каждом шаге, не давая полностью разогнуть ногу и вынуждая прихрамывать при ходьбе.

Множество слов крутилось в голове Кроуфорда, и все они казались неправильными, чужими. Когда он подошел, меч юноши блестел чистотой, но