Амлет, сын Улава - Адель Гельт

- Надо же, я и не думал, что на земле Исландии живет столько народу, - удивился Ингольф, и тут же поправился, - получается, что не живет, а жило. Уцелевших, я так понимаю, нет? Все убиты?

- Убиты или угнаны в рабство, что почти одно и то же, - согласился супруг Гундур. - На месте не осталось ни одного кусочка железа, даже самого завалящего, нападавшие выгребли его подчистую, даже большие гвозди повытаскивали из стрех землянок. Еще найдены два женских тела: видимо, раненые, но не добитые, девы смогли бежать, и умерли от ран и мороза в ледяных холмах. Возле них следопыты нашли вот это. - На стол, рядом с картой, лег наконечник, вырезанный из почти прозрачной кости, видимо, рыбьей.

- Рыболюди, - выдохнул кто-то, возможно, даже кто-то не один.

- Глупость. Чушь. Мокрый народ... Они не забираются так далеко на север! - как-то даже яростно усомнился кузнец Богги Дуринссон. - Их кровь слишком холодна, они не переносят мороза, при котором твердеет пресная вода! Если только... - карла осекся.

- Ледяной колдун, - мысль пришла в голову многим, но озвучил ее один из сыновей Элтраира Зеленого. - У них завелся ледяной колдун, а где колдуны, там и недобитки из числа младших слуг фоморов...

Проголосовали единогласно, и вынесли страшную весть на общее обсуждение.

Перед свободными мужами, назначившими представителей, выступил сам ульфхеднар: принесшему дурную весть и Песнь о ней Петь. Улав Аудунссон и говорил, и действительно Пел: такое колдовство на альтинге дозволено, если речь идет о чем-то важном настолько, что каждый из собравшихся должен услышать весть целиком, без искажений и иносказаний.

Переливы почти волчьего воя слушали, затаив дыхание, и внимали не без перешептываний: почти у каждого из собравшихся, оказывается, кто-то живет на северном краю Острова, и многие, действительно, давно не имели от родни никаких вестей.

Вспомнили и то, что зима в последнее время стала как бы суровее, а недолгое лето — короче, что торф горит не так жарко, как раньше, что третьего дня рыбаки выловили рыбу о двух хвостах и трех головах, что давно не было гостей с того зеленого острова, который зеленым назван в шутку, да и вообще, никто не приплывал с северо-запада...

Голосовали, по этому и прочим вопросам, так же единодушно, как и достойнейшие выборщики перед тем.

Большой караван, нагруженный драгоценной твердой древесиной и лучшими железными скобами, под охраной небывалого по количеству, воинскому умению и силе духа, охранного отряда, отправился на север через три дня на четвертый. Месяцем позже на месте маленького, еще недавно основанного, хутора, был выстроен небольшой, но отлично укрепленный, городок. Назвали новый город не чинясь, по-простому: Исафьордюр.

Через девять лун после того, как в стреху крыши первого дома вбили железный гвоздь, в семье Улава Аудунссона и Гундур Тюрсдоттир родился мальчик рыжей масти (в отца) и с отчаянно-голубыми глазами (в мать).

Глава 2. Друзья-с-моря.

Я, Амлет, сын Улава, решил сохранять свои мысли и все, что со мной случается. Запоминать у меня получается очень хорошо, но я все равно стану вести записи: на то и грамотен.

Вязать веревочные узлы, на самом деле, совсем несложно — намного проще, чем резать руны в камне.

Хорошо, что мы, древний и благородный род Эски, не чураемся морской работы, и не только боевой: и женщины наши, и мужчины, горазды вязать сети. Меня этому нужному умению обучил отец, было это семь лет назад, мне же тогда едва исполнилось шесть.

Еще проще пишется, когда вместо вязания узлов и помещения в них палочек, то же самое делаешь угольком на дешевой коре или черной тушью на дорогом пергаменте – получается уже письмо, выходит оно быстрее и удобнее, главное – не смыть случайно написанное. После же особая Песнь навсегда закрепит штрихи на том, на что ты их перед этим нанес.

Я, как и все мужчины моего рода, обучен узелковому и штриховому письму, счету на дюжины и на десятки, умею разобрать карты морских дорог и выучил десять самых важных рун, хоть и нет у меня таланта к гаданию.

Тем же манером грамотен и мой отец, могучий Улав Аудунссон: слова некоторых пришлых о том, что мужчине, дескать, не пристало портить себе глаза письмом и чтением, он считает глупостью, и уже трижды голыми руками насмерть убивал незадачливых, утверждавших иное.

Отлично читает и пишет брат матери, Фрекьяр Тюрссон, за пристрастия в пище прозванный Рыбоедом. Он разбирает еще значки письма франков, живущих на материке, и свою, особенную огаму жителей Зеленого Острова, но мне пока нет до них дела.

Письмо франков, по словам дяди, очень простое – толстопузые купцы наловчились писать руны футарк не резцом по камню, дереву или кости, но пером по пергаменту. Конечно, от этого волшебные руны превратились в глупые значки, и записывают ими не чудесные предсказания, а всякие бестолковые вещи, наподобие писем друг другу или списков товара. Разбирать такие значки полезно, но только тем, кто собирается торговать с франками или грабить их, что обычно почти одно и то же.

Огама жителей Ирландии — почти как значки франков, только наоборот. Не зная рун Высокого, медноголовые придумали, что штриховое письмо, вроде как, тоже штука священная, и через нее можно чаровать. Придумали они это зря, потому и колдовство у них глупое и ненужное: на что мой отец не скальд, пусть и учился Песни, но даже он легко переколдует любого друида – таким словом, глупым и ничего не означающим, в Ирландии называются собственные слабосильные колдуны.

Я же — сын Улава, и днем, следующим от нынешнего, мне сравняется четырнадцать лет.

Мы живем с полночного, иначе северного, края Ледяного Острова, в самой глубине вика Скутилс. Места у нас хорошие: пусть и нет на этом полуострове ни одного настоящего вулкана, земля под ногами нашими почти такая же теплая, как и на полудне, там, где друг моего отца, знатный Ингольф Арнарссон, построил самый большой на всем острове город.

Дом наш стоит в месте, которое называется Исафьордюр, и это не хутор, а самый настоящий город, пусть и не такой большой и богатый, как Рейкьявик: у города — крепкая стена, вся из твердых бревен, сбитых железными скобами, за стеной не только длинные землянки, но и добротные