Грин. В начале. Книга 1 - Сергей Ивакин

А вот в столовой на пятом уровне, можно выбирать. Да, выбор по еде там небольшой, но он есть. Но там за всю еду надо жетонами платить. Жетоны у нас вроде денег, и их платят за работу в бункере.

На четвертом уровне столовой нет, зато есть несколько кафетериев. В них на заказ делают блюда. В кафетерии на четвертом уровне мы с друзьями мы были только один раз. Так вкусно, как в кафетерии, мы не ели никогда. Но еда там, в отличие от столовой пятого уровня, стоит намного дороже. Мы потратили за один поход в кафетерий столько жетонов, что могли бы питаться в столовой на пятом уровне целую неделю.

Седьмой уровень бункера у нас самый большой. Здесь у нас выращивают овощи и злаковые культуры, а также растут фруктовые деревья. Только это не те деревья, как на картинках или в кино, у которых много веток. Деревья в нашем бункере - палки с листьями, на которых растут фрукты. Такие деревья называют колоновидными.

На восьмом уровне бункера у нас занимаются животноводством. В основном выращивают коров, свиней и куриц. Первые дают нам молоко, а когда животные становятся старыми, их пускают на мясо. С курицами похожая история: в первую очередь, их держат для яиц, и пускают на мясо, только когда они состарятся. А вот свиней выращивают у нас исключительно для мяса. На этом же уровне, у нас еще рыб разводят, нескольких пород.

На девятом уровне бункера у нас находятся различные производства. А также предприятия, необходимые для жизни в бункера. Например, здесь находятся генераторы, которые вырабатывают электричество.

Несколько лет назад у нас с генераторами были жуткие проблемы, и было ограничение на использование электричества. Но наш бессменный руководитель бункера, Захар Захарович Соболев, сумел решить данную проблему и наладил их работу. Как он это сделал, для многих жителей бункера, загадка. В том числе и для меня.

Вообще, Захар Захарович у нас человек очень своеобразный. Большинство жители нашего бункера считают Захар Захаровича считают лучшим руководителем с момента заселения бункера. Но лично мне, Захар Захарович не нравится.

Он скользкий тип. Каждую неделю, Захар Захарович выступает с речами для всех жителей бункера. Говорит одно и то же разными словами, а все собравшиеся зачем-то ему аплодируют. Я тоже аплодировал ему, когда был маленьким. А когда повзрослел, и пару раз внимательно его послушал, то понял, что этого делать не стоит.

Захар Захарович постоянного говорит о проблемах, которые волнуют каждого жителя бункера. Но в конце своей речи, говорит о самой главной проблеме под названием завалы после землетрясений. Говорит о погибших и о мерах укрепления бункера, которые предприняты и которые будут сделаны. Но кроме работ по укреплению бункера, у нас ничего толком не делается.

Впрочем, несмотря на работы по укреплению бункера, завалы после землетрясений продолжают уносить жизни людей. И чаще всего люди у нас гибнут на двух самых нижних уровнях бункера: десятом и одиннадцатом.

На десятом уровне бункера у нас находится сортировочный цех. Он самый маленький из всех уровней бункера. На этом уровне у нас разбирают то, что добывается уровнем ниже.

Одиннадцатый уровень бункера, даже уровнем нельзя назвать толком нельзя: там у нас шахтёрские туннели, в которых самым ценным для меня являются алмазы. Но наши предприятия на девятом уровне, интересуют не столько алмазы, сколько камень, который перерабатывают и делают из него строительные материалы для укрепления бункера.

Поговаривают, что раньше, в мире до ядерной войны, за один алмаз можно было купить целый дом. Но у нас цены на алмазы в бункере, гораздо ниже. Кроме жителей четвёртого уровня, которых у нас очень мало, алмазы почти никому не нужны в бункере. Мои родители, и родители Славика, жили до обвала именно на четвертом уровне. И мы вместе с ними.

В принципе, алмазы можно найти у нас на всех уровнях бункера. Но насчёт первых двух уровней бункера, я не уверен, так как не был там ни разу. На алмаз у нас можно наткнуться, просто гуляя, либо на работе. Но больше всего алмазов у нас на одиннадцатом уровне бункера. Алмазы, найденные на любом уровне, кроме десятого, где у нас сортировочный цех, можно отдать скупщику на третьем уровне бункера и получить за них жетоны. Так что многие жители бункера, просто их собирают и отдают за жетоны ему.

Так и мы с друзьями раньше делали, пока я не научился огранять алмазы. Дело в том, что огранкой у нас занимаются на одном из производств на девятом уровне. И там раньше работал мой папа. В наследство от него мне достались инструменты и несколько книг по огранке алмазов. Мой папа умел не только огранять алмазы, но и даже делать украшения из них.

Я научился огранять алмазы, когда мне было одиннадцать лет. Конечно, первые мои попытки по огранке алмазов были неудачными, и кроме скупщика на третьем уровне их никто не покупал у меня. Но постепенно я набил руку.

Сначала я занимался огранкой алмазов, чтобы быть похожим на папу, а потом сдавал их скупщику. Однажды, когда я принёс скупщику алмазы, проходивший мимо меня житель четвёртого уровня предложил мне жетонов за один только огранённый алмаз больше, чем скупщик хотел заплатить за все вместе огранённые алмазы вместе взятые. С тех пор алмазы стали для меня источником стабильного дохода.

Вместе с Ромкой и Славиком мы постоянно ищем алмазы, даже во время прогулок по бункеру. Огранкой совсем мелких алмазов я не занимаюсь, хоть они и встречаются чаще. А вот крупные алмазы мне очень интересны для огранки. Все маленькие алмазы мы просто сдаём скупщику. А вот огранённые алмазы с удовольствием у меня скупают жители четвёртого уровня.

Да, в первый год не все огранки были идеальными, и приходилось некоторые неудачно огранённые алмазы так же отдавать скупщику. В это трудно поверить, но я ограняю алмазы инструментами отца лучше, чем многие работки предприятия на девятом уровне. Меня то и дело зовут лучшем огранщиком в бункере. Я с первого взгляда на неогранённый алмаз, могу сказать, треснет он при огранке или останется целым. И какие виды огранки можно из алмаза сделать.

Два года назад, когда мне исполнилось четырнадцать, и детям после школы разрешено подрабатывать на всех уровнях, кроме одиннадцатого, я попросился