Дядя самых честных правил 11 - Александр Горбов

— Ну, — Черницын поднял глаза к небу, — в прошлый раз мы за трое суток справились. Сейчас быстрее, думаю. Но когда мы у Белой реки последние меняли, первые уже снова сломались.

— Очень хорошо, — я остановился, разглядывая скомканный жёлоб.

— Чего же хорошего, Константин Платонович? — вздохнул Ванька. — Если придётся в обход через горы строить, там туннели надо делать. Работы ещё на год, если не больше.

— Хорошо, что ломается быстро — хочу посмотреть, как это происходит. Скажи, Ваня, а карту сломанных участков ты не составлял?

Черницын помотал головой.

— Нет, Константин Платонович. Как-то не подумал, что она нужна.

— Значит, придётся самому посмотреть сверху. Дмитрий Иванович! — я обернулся. — Готовь нашу «этажерку» на вылет.

Кижа не надо было упрашивать — для него полёты стали желаннее бочки рябиновки или партии в карты.

— Ставьте здесь лагерь, — приказал я Черницыну. — Сегодня осмотрю повреждения, а завтра подумаем, что делать.

Когда Киж начал собирать «этажерку» возле поезда, «деланные инженеры» бросили все дела и столпились рядом. Сначала разглядывали незнакомую конструкцию, а потом принялись громко обсуждать аппарат и незнакомые Знаки на крыльях.

— Не взлетит, — заявила Настя Иванова. — Знаки не будут создавать достаточную подъёмную силу.

— Если Константин Платонович сказал, что полетит, — хмыкнул Черницын, — значит, так и будет. А мы просто не понимаем, на каком принципе оно работает.

— Да что тут понимать⁈ Ты же видишь, что там нарисовано. Даже ребёнка поднять не сможет.

— А если это Знаки для управления? Усилия от них хватит, чтобы поворачивать и давать крен.

— Думаешь? — Иванова нахмурилась, критически разглядывая крылья. — Тогда должны быть другие фигуры для полёта. Дмитрий Иванович, а вы можете перевернуть аппарат, чтобы мы посмотрели?

Киж так на них глянул, что вся троица мгновенно передумала что-то разглядывать. Но и сбежать им не удалось — мертвец припряг «бездельников» помогать, и сборка «этажерки» пошла гораздо быстрее.

— А я говорил, что полетит! — орал Черницын, когда мы с Кижом поднялись в воздух. — Константин Платонович гений!

— Я тоже хочу летать! — кричала Настя Иванова, подпрыгивая от возбуждения. — Попроси дать нам схему Знаков! Мы себе такой сделаем!

Сидя в кабине, я усмехнулся — схемы вы обязательно увидите. И не просто сделаете летающий аппарат, дорогие мои «инженеры», вы их производить будете в промышленных масштабах.

* * *

Расстелив на коленях подробную карту местности, я отмечал на ней испорченные участки эфирной дороги. Сверху открывался совершенно иной вид на искажённое полотно, и стало заметно, что искажения жёлоба чередуются на каждом из сломанных отрезков. В одном закручивалось в левую сторону, на следующем — в правую, и снова в левую. К тому же встречались достаточно длинные неповреждённые участки, на которых не было ни малейшего следа воздействия.

За два часа мы добрались до Белой реки, приземлились возле последнего сломанного куска дороги и сделали привал.

— Ну как, Константин Платонович, удалось что-то найти? — спросил Киж, заглядывая в карту.

— Пока ничего не ясно.

— А что это за стрелочки? — Киж провёл пальцем по моим отметкам закручивания желоба. — Туда-сюда, туда-сюда. Как червяк полз.

— Червяк, говоришь?

Я взял карандаш и провёл линию, обозначая этого самого «червяка». Получилась вполне узнаваемая синусоида. Слишком уж правильная для случайного появления. Кажется, я встречал описание заклятий, двигающихся подобным образом. Вот только память упорно отказывалась выдавать подробности, будто насмехаясь. Ладно, и без книжных знаний разберусь.

Пройдясь на карте по всей трассе, я выделил четыре больших кластера поломок. И поражения на каждом из них отлично ложились на отдельную синусоиду. А если обозначить оси этих «червячков», то все они сходились в одном районе. Словно оттуда кто-то стрелял необычным волшебством по моей эфирной дороге.

Киж, видя мои построения на карте, хмыкнул.

— Думаете, оттуда кто-то устраивает диверсии?

— Может быть, Дмитрий Иванович, очень может быть. Давай-ка мы с тобой слетаем туда и посмотрим.

Мы несколько часов кружили над лесом, но так ничего и не обнаружили. Эфирный фон здесь явно был повышенный, но никаких природных источников не наблюдалось. Не было видно и специфических следов от работы Талантов.

Если честно, я окончательно запутался. Просто мистика какая-то! Это точно не могла быть деланная магия, по крайней мере известная мне. И не Талант — его отпечаток сохранился бы в эфирном фоне. Так что же это? Природный феномен? Но ведь и его не видно!

— Возвращаемся, Дмитрий Иванович.

— Пусто? — Киж обернулся в пилотском кресле. — Придётся строить дорогу в обход?

— Не хотелось бы, — я поморщился. — Сначала попробуем поймать «вредителя» на живца.

* * *

На следующее утро я приказал начать замену опор повреждённых участков. Таня присоединилась к «деланным инженерам», а мы с Кижом отправились устраивать засаду. Выбрали холм, с которого просматривался большой участок дороги, и соорудили там удобную засидку. Под ёлочкой с натянутой эфирной «сеткой» от насекомых и животных, с костерком и чаем в котелке. А Киж перегнал туда «этажерку» на всякий случай.

Третьим членом нашей компании была моя мёртвая ворона. Я выпустил птицу ещё в Хомере, но она не захотела расставаться и следовала за мной по пятам. Только мои полёты на «этажерке» её возмущали до глубины птичьей души, и она демонстративно отказывалась лететь рядом с парящим аппаратом.

— Дмитрий Иванович, тебе придётся подменять меня ночью. Нужно отследить момент, когда желоб начнёт портиться.

— Так я не вижу ни черта с такого расстояния, Константин Платонович. Я вашу эфирную дорогу шагов с пяти могу разглядеть, не больше.

— Ничего страшного, значит, будешь гулять вдоль путей как сторож. А когда начнётся — разбудишь меня.

Киж недовольно поджал губы, но перечить не стал.

Весь день мы наблюдали, как «деланные инженеры» меняют пластины со Знаками в опорах. Уже под вечер поезд с ними отправился дальше, а мы с Кижом остались караулить. Чтобы не было скучно, я гонял мертвеца по основам деланной магии. Обучение шло не слишком быстро, но прогресс имелся, и он уже мог изобразить несколько простых Знаков.

Время шло, эфирная дорога стояла как новенькая, а солнце между тем уже село.

— Всё, Дмитрий Иванович, я спать. Как что-то случится — буди.

Он вздохнул и отправился караулить. А я с чистой совестью завернулся в одеяло