Наследник пепла. Книга IV - Дмитрий Валерьевич Дубов

— За три месяца Толстой от моей репутации камня на камне не оставит, — ответил на это Николай. — Как только слухи о тебе пошли, он сразу меня послал, как шавку какую-нибудь.

— А ты вот смотри, — Ермолов сложил вместе указательный и средний пальцы и ткнул ими в грудь племяннику. — Внимательно следи, кто в это сложное для тебя время не старается сделать тебе плохо, даже уколоть. И запомни, что с этими людьми в будущем можно будет иметь дело. И наоборот, запоминай, кто пытается тебя топить, кто относится к тебе неподобающим и не соответствующим титулу образом. Даже тех, кто просто насмехается, запоминай. Плохая память, записывай. А потом мы всем припомним их отношение в момент слабости, ты понял?

— Понял, — хмуро кивнул Голицын.

— Считай, что жизнь тебе преподнесла опыт на блюдечке с голубой каёмкой! — Ермолов распалился и даже стал говорить громче. — Чтобы вычислить достойных людей, у некоторых десятки лет уходят. А тебе вот! Так что воспринимай это как подарок. Ты понял? А потом мы всех… — и Александр Сергеевич сжал кулак. — Вот так их.

— Ага, — проговорил Николай. — Толстого я лично урою!

* * *

— Это что же получается, — Тагай не мог успокоиться, потому что искренне был рад снятию «домашнего» ареста с курсантов, — теперь можно и в город в любой момент выходить! Завтра-то как раз выходные начинаются! А это значит девочки, кафешки, гулянки!..

— Стоп-стоп-стоп! — остановил я его. — Выход в город мы будем использовать пока исключительно для решения вопросов, — а сам подумал, что мне-то всё равно придётся докладываться о своих отлучках Путилину. — Ты долги как раз вернёшь, о чём мы уже говорили. Я сестру, наконец, выгуляю, как обещал ей. Плюс, как понимаю, нам всем понадобится экипировка для наших вылазок, чтобы академическую форму не угробить ненароком.

— Вот, — Тагай показал на меня Косте двумя руками, как будто тот меня никогда не видел. — Я же говорю, типичный пример лидера. Всегда помнит о таких мелочах, на которые лично мне наплевать.

— Да я согласен, — хмыкнул Костя. — Но, если какой-нибудь паук отъест половину кителя, за это точно по голове не погладят.

— Бр-р, — Тагая аж передёрнуло. — Единственное, что мне неприятно, что большую часть дел придётся иметь с различными не очень приятными существами.

— Зато, кроме них, сколько будет хороших, — подхватил я его фразу, но совсем другим тоном. — Скорпииды, сколотуры, кареострисы мадагаскарские. Но и с людьми придётся иметь дело, это да, — я демонстративно вздохнул.

Мы снова расхохотались, несмотря на то что время было уже позднее и пора было спать. А когда отсмеялись, Костя проговорил.

— Кстати, я тут на днях в криптозоологической энциклопедии вычитал, что кареострисы мадагаскарские просто млеют от лекарственного папоротника. Вот просто, словно котята становятся, теряют агрессию и готовы тебе хоть сами свитер связать, — он смотрел на меня бодрым взглядом отличника, а я вспоминал ту агрессивную тварь, которую очень хотелось убить.

— Это когда уже успел-то? — с подозрением спросил я.

— Ну, так… — он потупил взгляд. — Когда ты притащил ещё панцирей, я и решил, что доступ у тебя есть, а значит, надо быть во всеоружии, чтобы пойти туда за паутиной.

— Это да, — согласился я. — А где этот папоротник лекарственный взять-то? И как именно он на пауков этих действует?

— Так это, — Костя, казалось, даже опешил, — в нашем ботаническом лесу он точно есть. Твоя сестра должна знать. А действие — ну, кайфуют они от него. Ластиться начинают, брюшко дают почесать, угодить пытаются. Агрессия начисто пропадает.

— Хорошо, — я задумался. — Завтра попрошу сестру, чтобы показала мне хоть как он выглядит. Не хочу выглядеть идиотом перед пауком. А то там будет эта каланча пожарная с лапками надеяться на меня, а я ей — раз и не тот папоротник. А она мне: «Ну что ж ты, Витя, уже третье свидание, а цветы не те принёс!».

Тут уж наш хохот было слышно на всё общежитие. Хорошо ещё, что никто не решил проверить, чего это мы тут общественный порядок нарушаем. К счастью, на территории осталось совсем немного курсантов.

— Ладно, раз мы всё, — сказал Тагай. — То я, пожалуй, пойду.

— Ты куда это? — прищурился я.

— Да тут, недалеко, — ответил он. — Надо, так сказать, нанести визит вежливости.

С тем и исчез за дверью. Мы с Костей перебросились несколькими ничего не стоящими фразами и стали готовиться ко сну. И совершенно неожиданно, меньше, чем через час Тагай вернулся. Причём, по его виду нельзя было сказать, что что-то не так. Всё было нормально.

К тому же он притащил новость.

— Вить, тебя там записка внизу дожидается, — сказал он, ехидно улыбаясь. — Тоже что ли даму сердца завёл?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Пойду гляну, что там.

Записка для меня была тщательно сложена и упакована так, чтобы случайно не развернулось. Внутри аккуратным почерком шло три абзаца ругательств и взываний к небесам о том, что я снова просрочил время возврата второго тома атласа энергетических разломов. Который невыносной. Ага!

Широкая улыбка расцвела у меня на губах. Просто не смог удержаться, поняв, что библиотекарь сменила гнев на милость, но выразила это столь оригинальным образом.

Собственно, улыбка не сползла с моих губ и по возвращении в комнату. И это несмотря на то, что шаги гулко отдавались по пустому коридору, а само общежитие казалось почти заброшенным.

— Нет, тебя всё-таки на свидание пригласили, — сказал Костя, глядя на меня уже из-под одеяла. — Иначе, с чего такая улыбка?

— Лучше, — ответил я. — Завтра к Дезидерии пойду кое-какую литературу читать. А то надоело уже, как пингвину, везде с этим яйцом носиться! Заодно и по паучьему логову что-нибудь поищу. Может быть, найдётся.

На том мы, наконец, успокоились и легли спать.

А утром на тренировке я попросил свою сестру показать мне папоротник лекарственный. Ада улыбнулась мне, словно слабоумному.

— Но его же каждый ребёнок знает, — она