Призыватель нулевого ранга. Том 7 - Дмитрий Валерьевич Дубов

— А как ты выжила? Объясни мне! — рыкнул он. — Мне же доложили, что вы все мертвы?

— Все мертвы, — коротко ответила воительница. — А ты забудь об этом. Это тебя вообще не касается.

— Понятно, — хмыкнул Старр. — Не настроена на беседу.

Он бросил взгляд на дверь, где стоял Йонир. На Моура, зависшего чуть поодаль.

— Ну что ж, — сказал он. — Пожалуй, договорились. Там, перед воротами, наверное, уже полно репортёров, зевак и прочих. Всем интересно, что здесь произошло. Так что пойду я, наверное, успокою народ. А вы можете располагаться, отдыхайте. Когда вернусь — оформим наш договор юридически.

И аккуратно, двинулся в сторону выхода.

Йонир посмотрел на меня и кивнул: «Чё делать с ним?» Я едва сдержался, чтобы не показать ему два пальца.

Нет. Старр, конечно, заслуживал смерти. Но вот император полностью заслуживал того, чтобы его выручить из создавшейся ситуации.

Поэтому я покачал головой, и мои соратники пропустили Старра в теле императора. Он вышел, всё ещё примеряясь к новому телу, но уже гордо расправив плечи.

* * *

В пространственном пузыре было невероятно тесно и максимально неудобно. Ребятам казалось, что прошли уже не одни сутки. У всех затекло, и никак не получалось устроиться так, чтобы хоть немного передохнуть.

Ника и Юля спали урывками, иногда вздрагивая всем телом, отчего просыпались. Лёха, против своего обыкновения, больше молчал. В мыслях он постоянно на что-то надеялся.

Надеялся, что появится Макс. Надеялся, что придет Асакура и вызволит их из этого чертового пузыря.

Потому что как только пройдут сутки и пузырь рассосётся, выбросив их обратно в реальность, что им делать? Куда идти?

За ними всё ещё охотились? Или воительница уже уладила этот вопрос?

Если бы она его уладила, то, возможно, уже вытащила бы их. А если за ними до сих пор охотятся, тогда как быть? Что делать?

— Ребята, — спросила проснувшаяся Ника, — как думаете, а вдруг пузырь сломался? Вдруг пройдёт сотня лет, а нас отсюда так никто и не вытащит?

— Вытащит, — уверенно проговорил Лёха. — В конце концов, сутки ещё не прошли.

— Откуда ты знаешь? — спросила Юля.

— У меня хорошее чувство времени, — ответил он. — Да, кажется, будто прошло больше, но на самом деле у нас ещё часа четыре. Потом пузырь рассосётся, и нам надо будет решать, что делать дальше.

— Как глупо всё получилось, — проговорила Юля. — Я же говорила, что надо распускать гильдию.

Кевин сурово посмотрел на неё. Он мечтал об одном — забить трубку. Но в этой ситуации, где воздух хоть как-то обновлялся, но всё равно был спёртым, курить было нельзя. Это стало для него пыткой. Но иначе дым стал бы пыткой для остальных. Поэтому Кевин не курил, и очень нервничал.

— Лично я, — сказал он, — вообще ни о чём не жалею. Ни на секунду. Мы делали всё правильно. Делали то, что нужно. Мы помогали людям. То, что так всё сложилось, это не наша вина. Мы должны выйти отсюда — и продолжать бороться. Не важно, живы Макс и Асакура или нет. Мы будем биться.

Юля покачала головой, но ничего не сказала. А Лёха вдруг почувствовал внутри какую-то уверенность.

— Ничего, ребята, — произнёс он. — Всё утрясётся. Пузырь лопнет — мы выйдем. Возможно, ещё какое-то время придётся скрываться. Если что, у меня есть укромное место. Но главное, что за нами правда. И потому выше нос! Мы победим! Гильдия Гардара сильнее всех! И сила эта — в нашем единстве!

* * *

Корреспондент «Имперского вестника» Николай Грёмов стоял у ворот морской резиденции вместе со своим оператором уже около получаса. Когда до них дошла информация, что в стране начался государственный переворот, а император блокирован в Морской резиденции, они сразу направились туда.

Затем начали собираться другие люди, журналисты из разных изданий. Все стояли и гадали — что будет дальше.

Кто-то попытался пробраться внутрь, но оттуда донеслась стрельба. Теперь все стояли и размышляли: жив ли император, сможет ли его охрана отбиться от предателей?

До людей доходили противоречивые слухи: кто-то говорил, что император заперся в кабинете. Кто-то, что он прыгнул в море и его съели. Кто-то просто повторял: «Да что вы, вообще ничего неизвестно! Никто ничего не знает!»

А кто-то даже рассказывал, будто моряк, находившийся в море, видел, как возле резиденции вынырнул гигантский морской дракон.

Один слух был удивительнее другого. Каждый страшнее предыдущего.

И вот, когда толпа уже набралась приличная, и люди решили штурмовать резиденцию. Потому что императора любили, не желали ему зла. В этот момент ворота резиденции внезапно распахнулись. Из них вышел император — Михаил Николаевич.

В руках он почему-то держал протез ноги. Но на это сейчас никто не обращал внимания.

Главное — он был жив.

Как ни странно, рядом с ним никого не было. Он был совершенно один.

— Друзья, — произнёс он усталым голосом, — Подданные! Рад сообщить, что ценой невероятных потерь, нам удалось выстоять и одержать победу в этой схватке. Сейчас сюда уже едут военные, мои помощники, телохранители. Прошу вас не волноваться. Я хочу сказать несколько слов. В нашей стране действительно готовился государственный переворот. К счастью, он не состоялся.

Император обвёл всех продолжительным взглядом, и возгласы умирали в глотках у собравшихся.

— Я благодарен всем тем людям, что пали, защищая меня. Их семьям будут переданы необходимые компенсации, как денежные, так и нематериального характера. Все предатели, все заговорщики, о которых мне станет известно в ближайшее время, будут преданы справедливому суду. Прошу вас не отчаиваться. Всё будет хорошо. Всё находится под моим полным контролем. Все заговорщики нейтрализованы. Эта ситуация никаких последствий для вас иметь не будет.

Михаил Николаевич усмехнулся, разряжая обстановку.

— К счастью, у империи, в целом, и у императора, в частности, есть средства себя защитить. Будьте спокойны. Всё будет хорошо.

Он замолчал и вроде бы даже закончил речь. А потом заметил Николая и поманил его к себе.

— У вас тут прямой эфир? — спросил он.

Николай немного опешил, но кивнул:

— Да. Несколько минут назад мы уже связались со студией. Сейчас выступление идёт в прямом эфире по всей стране, — ответил он.

— Отлично, — проговорил Михаил Николаевич, и посмотрел прямо в камеру. — Самое прискорбное во всей этой ситуации заключается в том, что меня предали