Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

— Ваше Высокопреподобие, — к игумену подбежал худенький монашек и низко поклонился. — Ваше Высокоподобие, — пролепетал монашек, отчаянно труся перед игуменом. — У ворот господин Пушкин, до вас про…

— Так чего встал, как столб? — не дав ему договорить, тут же рявкнул отец Иона. — Зови немедля!

Монашка, как ветром сдуло — со всех ног понёсся к воротам обители, только ряса за ним парусом развевается.

— Одни бездельники да нахлебники… В святую обитель не Господу приходят молиться, а ряхи наедать, — недовольно ворчал он, скользя строгим взглядом по сторонам. Все, в чью сторону поворачивался игумен, немедленно начинали трудиться с удвоенной силой. Снег чистили — лопаты аж над головой взлетали. Воду ведрами тащили — с испугу половину выплескивали. — Ты как снег кидаешь? Шибче, шибче! Заснул что ли? А этому вольнодумцу чего ещё нужно? То не дозовешься его, то сам бежит… Чего приперся, не ясно. Тут дел столько, что не продохнуть — крышу в овчарне чинить надо, забор в курятнике покосился, картошку перебрать не грех…

С Пушкиным у игумена были не самые добрые отношения. Скорее натянутые, если так можно сказать. Не очень любил поэт церковь и её служителей, что особо и не скрывал. При редких встречах любил язвительные вопросики задать, посетовать на неграмотность и жадность сельских батюшек. Естественно, Иона отвечал ему взаимностью. Словом, каждая их встреча превращалась в поединок: поэт упражнялся в остроумии, то и дело испуская язвительные комментарии; батюшка в ответ читал пространные проповеди-нравоучения, призванные пристыдить зарвавшегося поэта. Получается, не очень хорошо общались.

— Явился — не запылился, — недовольно сверкнул глазами игумен при виде незваного гостя. — Пришел? Опять будешь нашу церкву хулить и всякую напраслину на святых отцов возводить?

Обычно Пушкин сразу же начинал артачиться, бросаться в спор, а тут, к несказанному удивлению священника, смиренно слушал и грустно улыбался.

— По делу пришел, батюшка, по делу. Благословите…

— Ну-ну, посмотрим, — удивленно пожевал губами игумен, качая головой. — Посмотрим, по какому такому делу… Пошли в келью, там поговорим, коли не шутишь.

Уже в келье они сели за стол и с выжиданием уставились друг на друга.

— Ну? — Иона в нетерпении пристукнул посохом по деревянному полу. — Дел много, говори чего пришел.

— Э-э, отец Иона, с просьбой о помощи пришел.

— Что? — у игумена аж челюсть вниз поползла. Никак не ожидал от такого известного вольнодумца, как Пушкин, просьбу о помощи услышать. От поэта более привычно какую-нибудь нехорошую шутку услышать. — О чем просить хочешь?

Пушкин, чуть замявшись, продолжил:

— Хочу школу для крестьянских детей открыть, чтобы учить их грамотности, чтению и закону Божьему. Думаю, такая школа большую пользу может государству принести. Ведь, неграмотные люди темные, дремучие, падкие на всякое непотребство. В такой же школе можно с самого детства учить правильному, что единственно верным бывает. Вот…

Тут он снял с плеча сумку, и вытащил из нее небольшую пачку листков, скрепленных на манер рукописной книги.

— Я даже азбуку написал для деток и взрослых, которые грамоту не разумеют.

Опешивший от такого начала игумен осторожно принял книгу из рук гостя. Держал ее одними пальцами, словно так было что-то опасное, нехорошее.

— Азбука, говоришь?

Медленно открыл первую страницу, потом вторую, третью, и застыл. Такого он еще ни разу не видел.

— Это азбука для крестьянских детей? — переспросил он вдруг дрогнущим голосом, оглаживая красочную невероятно притягательную картинку. — Такого даже у цесаревича нету, а ты для крестьян…

Иона даже взгляда не отрывал от ярких картинок. Вот под большой буквой «Б» красовался угрюмый черный бык с крутыми роками и вывернутыми ноздрями, в которых было вдернуто кольцо. На другой странице, где стояла буква «В», было нарисовано самое обычное деревянное ведро с изогнутой ручкой. Перевернул еще одну страницу и увидел рисунок крупного гриба с толстой ножкой и бурой шляпкой.

Все было очень красочно, и главное, совершенно понятно. Один раз взглянул, и сразу же все стало ясно.

— Хорошее дело, отрок, хорошее, — наконец, выдал Иона, смотря на Пушкина совершенно другими глазами. Недавний вольнодумец, ярый атеист вдруг задумался об общественной пользе — не чудо разве? — Наверное, хочешь у нас свою школу делать? Хорошо, подумаю над этим. Дело очень хорошее, полезное. Думаю, можно разрешить. А с эту азбуку, уверен, нужно знающим людям показать, чтобы большим числом напечатать…

Выдав это, игумен кивнул гостю. Мол, доволен тобой.

— И у меня для церкви есть один подарок, — Пушкин вдруг снова полез в сумку. — Я тут подумал, что некоторые люди в силу разных причин не очень хорошо понимают православную веру. Темные, что тут говорить… Поэтому вот нарисовал библию в картинках…

В полной тишине положил новую книгу из пачки листов на стол и подвинул ее к игумену, раскрыв на середине.

— Что ты сказал? Библию? — возмутился Иона, зло сверкнув глазами. — Это же возмутите…

Но не договорил, замолчал, громко клацнув зубами.

— Иисус…

На большом листе был искусно изображен черноволосый молодой мужчина с длинными распущенными волосами в белоснежном одеянии, ниспадающем ниц волнами. Его лицо излучало такую доброту и всепрощение, что нельзя было оторвать глаз.

— Господь Всемогущий…

С благоговением игумен перевернул страницу и снова окаменел. Прямо на него смотрел мускулистый римский воин с чрезвычайно злым лицом, который копьем подгонял Христа с тяжеленным крестом.

— Это же Голгофа…

Иона медленно переворачивал одну страницу за другой, одну страницу за другой, а перед ним раскрывалась яркая живая летопись жизни и смерти Господа Иисуса Христа. Все очень живо и просто.

— Это же каждый поймет… даже дремучие горцы, лесная мордва… Вот она помощь для проповедника, для батюшки в сельской церкви… Очень нужная книга, отрок, очень нужная, — игумен говорил быстро-быстро, то и дело вытирая внезапно выступивший на лбу лоб. — Это нужно показать… нужно обязательно показать… его святейшеству.

Глава 2

Хороший, черт его дери, день!

* * *

Псковская губерния, г. Энск…

А как хорошо начинался этот день…

К ярмарке, что традиционно в Энске проводилась за неделю до Святой Пасхи, дороги уже более или менее просохли. Местами, конечно, было самое натуральное болото и колеи в человеческий рост, но по большей части мест можно было проехать.

Ближе к сроку в город потянулись