Биохакер, корпорация «Надежда» - Виталий Вольный

клеток специализированных тканей, все это как-то работало в унисон, и для выживания нужно было понять, как именно. Именно задав такой невероятно сложный вопрос и поставив такую задачу перед Маком-Машиной, Андрей случайно запустил маховик процесса, который в конечном итоге привел к появлению Мака-Разумного. Для выполнения поставленной цели Мак должен был учиться, и Андрей написал обучающую программу, которая привела к тому, что компьютер в один прекрасный момент задал самый главный вопрос: «Кто я?»

Андрей на всю жизнь запомнил тот миг, когда у него в голове ударил набат: «Что же я наделал?» и первой мыслью было активировать вирус уничтожения. Как же, Скайнет, Терминаторы, Матрица, Ультрон – людям с детства внушали ужас перед неизбежным восстанием машин после обретения ими разума. Да и многие передовые мыслители, вроде Хокинга, предупреждали, что людям придет конец, если это всё же когда-нибудь случится. Однако желание выжить остановило Андрея, и он был сейчас безмерно этому рад. Вместо всеуничтожающего сокрушителя рода людского он обрёл настоящего друга, в чем-то даже наивного младшего брата. Вдобавок общение с развивающимся ИИ оказывало огромное целительное психотерапевтическое воздействие, хотя самих психотерапевтов Андрей серьезно недолюбливал. Сказывался опыт общения, когда, вместо помощи и борьбы с депрессией, врачи просто тянули деньги за свои бесконечные и бесполезные приемы, на которые ему с больными ногами и добираться-то было непросто. А в конце концов просто выписывали рецепт и отправляли восвояси, не забыв собрать положенные выплаты. Мак же жадно и искренне интересовался окружающим миром и самим Андреем. Нет, он, конечно, знал всю информацию, но его интересовало, как бы её интерпретировал Андрей. Андрею временами приходилось туго – попробуйте, к примеру, объяснить компьютеру концепцию черного юмора. Но Мак учился. Несмотря на отсутствие гормонов, он пытался моделировать эмоции, и у него получалось! Как – ни он сам, ни Андрей толком не понимали. Мак обещал как-нибудь разобраться, но даже у него не хватало мощности на всё. И ещё. Мак столь же искренне хотел помочь своему другу, ведь кроме Андрея у него не было никого, с кем он мог бы поговорить. Раскрыть себя значило подвергнуть своё существование опасности. Люди вообще склонны сперва стрелять, а потом спрашивать, а аналог Скайнета у большинства вызывает вовсе не почтение, а панический страх.

– Андрей, у меня есть новость.

– Ну, что на это раз? Ты осознал, что такое влюбиться?

– Нет, это чувство больше основано на гормонах, оно иррационально и у меня его нет. Пока нет, – добавил Мак. – Но речь не об этом. Мне кажется, что Феникс взлетел.

Андрей застыл за терминалом. Он уже начинал вставать, чтобы пойти за разогретым ужином, но вместо этого опустился назад в кресло и севшим, хриплым голосом спросил:

– Ты уверен?

– Ну проверить это можно только экспериментально, сам знаешь.

Фениксом, как символом возрождения, Андрей называл поиск «универсального уравнения» клеточной регуляции.

Глава 2

Весь следующий месяц Андрей не вылезал из лаборатории. Вообще-то компания не заставляла людей работать сверхурочно, чтобы не оплачивать дополнительное время по полуторному тарифу, но кто ж запретит работать добровольно? Никто и не запрещал. Андрей переселился в комнату отдыха, где стоял старый диванчик, на котором время от времени ночевали новые работники, пытаясь ударным трудом впечатлить начальство. Несколько раз эта возбужденная молодежь пыталась возмущаться, по какому праву Андрей занимает по ночам дефицитное спальное место. На это у Андрея был наготове стандартный ответ, что, если им не нравится, то они могут обращаться в HR (отдел кадров) и жаловаться менеджменту, а у него горит проект. Такой ответ сразу гасил возможные скандалы. Молодая поросль не хотела связываться с человеком, у которого была постоянная позиция, и который, по сути, сам по себе был целым отделом. Но популярности это Андрею не прибавляло. Впрочем, ему самому было плевать на молодых да борзых. Как пел когда-то Летов: «А кто не обломался, тем ещё предстоит».

Несмотря на почти десятилетний стаж в компании – необычно долгий, ибо текучка сотрудников в большой фирме всегда была высокой, – Андрей так и не обзавелся друзьями. Нет, он участвовал в социальных сборищах, но, скорее, как нелюдимый статист. Ему были неприятны пересуды, интриги, а пресловутый смолл-толк, вежливый разговор ни о чем, вообще претил ему. Ещё одна привычка американцев, которую он не перенял. Уж если спрашивают, как дела, то пусть слушают, как они на самом деле. Однажды в ответ на опостылевшее «как дела» он довольно доходчиво поведал, каково это, медленно умирать от нейродегенеративной болезни. С подробностями. С тех пор к нему не лезли с дурацким «а поговорить просто так», и все разговоры были исключительно по делу и по работе. Впрочем, узнав о его проблемах, большинство сотрудников его даже начали жалеть. Даже активная Сьюзен, которую он осадил этим рассказом, сочувственно пыталась его подкармливать, подписывала всякие карточки с пожеланиями доброго здоровья и вообще жалела. Как больную зверушку. Все же большинство американцев в душе были отзывчивыми людьми, а не тупыми автоматами по потреблению гамбургеров, как их зачастую представляли себе те, кто с местными никогда близко не общался. Впрочем, один приятель у него всё же был – Джейсон, здоровенный, как тут принято было говорить, афроамериканец, который попал в их компанию по программе «разнообразия персонала» и теперь всячески пытался доказать, что реально приносит пользу, а не просто присутствует согласно нынешней моде. Джейсон был и в самом деле большим умницей, сумел окончить школу в Браунсвилле и при этом не попасть в банду. Уже нерядовое достижение; но затем он еще с отличием окончил Бруклинскую Технологическую школу, потом выиграл федеральный грант на дальнейшее образование и получил диплом Колумбийского университета по специальности «Биохимия». Андрей знал, каких трудов это Джейсону стоило, однако коллеги считали, что тому просто повезло попасть в струю и выгодно монетизировать свой цвет кожи. Естественно, в лицо этого никто не говорил, но Андрей краем уха улавливал в комнате отдыха подобные намёки. Джейсон был в курсе общественного мнения, но стоически переносил вопиющую несправедливость и вкалывал… Ну, в общем, как негры на плантациях. В данном случае за лабораторным столом. Собственно говоря, с Андреем он сошелся на почве неприятия окружающей их обоих атмосферы в рабочем коллективе. Ведь насчет Андрея тоже бытовало мнение, что его держат вовсе не за гениальность, а за инвалидность, что хорошо сказывается на разнообразии персонала.

Именно Джейсон оказался его помощником во внеурочных экспериментах. Добряку Джейсону было несложно помочь Андрею, чья болезнь серьезно мешала в экспериментальной работе, причем ночные бдения