Я – Товарищ Сталин 4 - Андрей Цуцаев

— Ясно. Слежу за улицей. Если патрули приблизятся, дам сигнал. Сколько у нас времени после выстрела?

Главный агент ответил:

— Полторы минуты максимум, после выстрела все бегом к реке. Машина будет у моста Толедо. Ещё вопросы?

Все покачали головами. Главный агент сказал:

— В 3:45 выходим. За дело.

В 3:45 группа покинула склад, их шаги тонули в шорохе дождя, барабанившего по булыжникам. Главный и первый агенты двинулись к переулку за особняком, их дыхание вырывалось паром. Второй агент, с револьвером, занял позицию в тени дома напротив, следя за улицей, где фонари отбрасывали круги света. Третий, с ТТ, шёл за ними, сжимая рукоять.

В 4:00 второй агент поджёг мусорный бак, пламя подняло густой дым с запахом горелой резины, поползший по улице. Возгласы патрулей раздались вдали, их шаги загрохотали, уводя внимание. Охранники у ворот, вздрогнув, повернулись к дыму, их винтовки задрожали в руках. Главный агент метнулся к левому, его нож вошёл в шею, тело осело без звука. Первый агент ударил правого в грудь, лезвие оборвало вскрик, винтовка звякнула о землю. Тела были оттащены к забору, руки агентов, липкие от крови, дрожали от адреналина.

Главный агент повёл группу к двери особняка. Первый, с отмычкой, открыл замок, его пальцы работали ловко несмотря на усиливающийся дождь. Дверь скрипнула, открывая холл, освещённый слабым светом. Двое охранников вскинули винтовки, но главный агент выстрелил из ТТ с глушителем, пуля пробила грудь первому, тот рухнул. Третий агент выстрелил второму в голову, тело осело, оставив алый след на мраморе. Тела оттащили в угол, лужи крови заблестели на полу.

Узкая лестница вела на второй этаж, где свет из кабинета пробивался из-под двери. Главный агент, прижавшись к стене, думал: «Он там. Один выстрел — и всё. Но если он ушёл, мы можем оказаться в ловушке». Первый агент держал коридор на прицеле, третий следовал за главным. В коридоре мягкий ковёр заглушал шаги. У двери кабинета раздался шорох бумаг. Главный агент, ворвавшись, нацелил револьвер на генерала, который вскочил, хватая Astra. Выстрел с глушителем отбросил его к стене, пуля пробила грудь, тело рухнуло, сбивая чернильницу. Третий агент, проверив пульс, кивнул: «Мёртв».

Второй агент заметил патруль — пять человек с фонарями, бегущих к особняку. Он свистнул дважды. Главный агент, махнув рукой, повёл группу через чёрный ход. Патруль перекрыл переулок, их крики «¡Para! ¡Alto!» эхом разнеслись на улице. Пули ударили по стенам, осколки штукатурки посыпались на землю. Второй агент, укрывшись, открыл огонь, уложив двоих. Главный агент ранил третьего в плечо, тот упал, выронив винтовку. Первый и третий агенты бежали к реке. Оставшиеся патрульные стреляли в темноту, но пули ушли в стены, никого не задев.

Группа добралась до моста Толедо, прыгнула в машину, мотор взревел. Шины, визжа, оставили следы на асфальте, и машина исчезла в ночи, оставив лишь дым и запах бензина. На рассвете шифровка ушла в Москву: «Цель устранена. Группа цела. Ждём указаний».

Глава 2

Джибути, 3 марта 1936 года

Джибути 3 марта 1936 года задыхался под беспощадным солнцем, чьи лучи, словно расплавленное железо, опаляли всё, что не находило укрытия в тени. Город, прильнувший к заливу Таджура, был лабиринтом узких улочек, где глинобитные дома с выцветшими, потрескавшимися стенами теснились рядом с колониальными зданиями, чьи белёные фасады ослепляли. Порт, бьющееся сердце Джибути, раскинулся вдоль побережья, где волны Аденского залива лениво бились о пирсы, покрытые сверкающей коркой соли. Воздух, густой от влаги, пропитался ароматами йода от морских водорослей, шафрана, корицы и кардамона с оживлённого рынка, а также резким запахом пота, смешанным с пылью. Песок, поднятый порывами ветра, хрустел под ногами, оседал на коже, забивал дыхание. Пальмы с пожухлыми кронами шелестели над причалами, отбрасывая редкие тени, а чайки с пронзительными криками ныряли к воде, выхватывая рыбу из сетей. Вдалеке высились выжженные горы, их очертания дрожали в знойном мареве, словно мираж пустыни.

Порт жил своей суетой: старые краны скрипели, поднимая ящики с судов, чьи мачты покачивались на горизонте. Французские матросы в измятых рубахах, с лицами, багровыми от жары, перетаскивали грузы, их хриплые голоса тонули в рокоте двигателей и скрипе канатов. Местные грузчики, худощавые, с блестящей кожей, в лёгких повязках, двигались слаженно, напрягая мышцы под тяжестью мешков с зерном и ящиков с тканями. У причала стоял администратор порта, мужчина лет сорока пяти, лысеющий, с влажными прядями, прилипшими к вискам. Его белый костюм, мятый и влажный, лип к телу, пиджак был расстёгнут, обнажая мокрую рубашку. Очки сползали с носа, а пальцы теребили папку с бумагами. Он размышлял: «Французы следят за каждым ящиком. Один промах — и меня снимут, а то и хуже». Его взгляд, полный тревоги, блуждал по судам, выискивая угрозу. У таможенного поста инспектор, мужчина лет тридцати с тёмной кожей и аккуратной бородой, проверял грузы. Его форма была выцветшая и пыльная, походка выдавала усталость, а рука, державшая карандаш, дрожала. Он отдавал команды грузчикам на смеси французского и сомали, вытирая пот платком, и думал: «Если пропущу запрещённое, меня ждёт тюрьма или каторга в пустыне».

За день до операции, в тёмной комнате на окраине Джибути, Алексей и Борис готовили план. Комната, пропахшая табаком и сыростью, освещалась тусклой лампой, отбрасывавшей тени на потрескавшиеся стены. На столе лежала карта порта, испещрённая пометками: причалы, склады, таможня, пути отступления. Алексей, высокий, лет тридцати пяти, с резкими чертами лица, изучал документы, его пальцы сжимали пачку долларов, спрятанную в серой куртке. Его глаза выдавали опыт: провал в Стамбуле, где патруль едва не сорвал операцию, научил его не доверять никому. Борис, коренастый, около сорока, с густыми бровями, проверял оружие — револьвер, спрятанный под рубашкой. Он думал: «Москва требует результат, но французы здесь везде. Один неверный шаг — и мы в кандалах». Алексей, ткнув в карту, сказал:

— Администратор жаден, но труслив. За 10 тысяч долларов пропустит три судна. Инспектор хитёр, запросит больше, но без него груз не пройдёт.

Вечером 3 марта, в тени склада, укрытого шуршащими пальмовыми листьями, они встретились вновь. Алексей стоял у стены, следя за портом, выискивая патрули. Борис, сидя на ящике, повторял план, его пальцы теребили карту. Алексей заговорил тихо, но уверенно:

— Борис, действуем в 19:00, во время смены, когда патрули пьют кофе. Я беру инспектора, ты — администратора. Если заметят — уходим