Плетельщица снов - Наталья Журавлёва

Я сразу узнала Шона Гатри — ярко-рыжие, как у матери, волосы и лицо в веснушках. С тех пор как мы виделись в последний раз, парень сильно раздался в плечах, и теперь был не только на голову выше меня, но и почти в два раза шире. А еще его рот был вечно приоткрыт, будто он все время хочет что-то сказать, но так и не решается. Из-за этого Шон производил впечатление не самого умного молодого человека. К тому же он всегда был на редкость стеснительным.

Увидев меня, Шон опустил глаза в пол, да так и застыл.

Рядом с сыном стоял Норм Гатри. Отец семейства тоже имел яркую шевелюру и длинную рыжую бороду в придачу. Рука моего отца по-дружески лежала на плече господина Гатри, а веселый блеск в глазах обоих свидетельствовал о том, что мужчины уже выпили ни одну кружку папиной медовухи.

— А вот и моя дочурка, — радостно возвестил отец.

— Дочка! — тут же воскликнул господин Гатри.

Отец Шона раскинул руки в объятиях и, широко улыбаясь, шагнул прямо на меня. Я невольно отшатнулась.

— Мия! — предупреждающе зашипела мама.

Но что я могла поделать? Когда на тебя движется не совсем трезвый рыжебородый великан, желающий сжать в огромных лапищах, становится не до рассуждений о законах гостеприимства.

На лице отца отразилось недовольство.

— Мия! Это не очень-то вежливо с твоей стороны, — произнес он. — Норм и Лара приехали просить твоей руки для своего сына Шона, и скоро ты станешь и их дочкой тоже.

Пока я раздумывала, стоит ли прямо сейчас заявить о своем отказе, или лучше сначала поговорить с мамой и папой наедине, господин Гатри добродушно произнес:

— Ничего, Крис, я бы тоже сбежал, захоти я сам себя обнять.

Норм Гатри засмеялся собственной шутке. Отец немедленно к нему присоединился, а мы с Шоном так и остались стоять на пороге, стараясь не смотреть друг с друга.

— Давайте сядем за стол, нам нужно еще многое обсудить, — подала голос госпожа Гатри. — Шон и Мия тоже имеют права высказать свои пожелания на свадьбу.

— Конечно, — проворковала мама. — Гусь как раз запекся, поэтому прошу всех к столу.

Я вздрогнула. То, что еще несколько минут назад мне казалось дурацким недоразумением, приобретало вполне реальные очертания. От этого мне по-настоящему стало не по себе. Я вдруг осознала, что никто до сих пор даже не спросил меня, хочу ли я вообще выходить замуж за Шона.

Все немедленно расселись вокруг стола, и мужчины снова загремели кружками.

Я решила, что действовать все-таки лучше через маму. По крайней мере, она была трезва и могла рассуждать здраво. Уж она-то должна меня понять. Что может быть хуже замужества без любви? С чего вообще они решили устроить договорный брак?

Пронося мимо меня огромное блюдо с жирным гусем, обложенным яблоками, мама кивнула на дверь:

— Иди переоденься и причешись. Быстро!

— Мама, — начала было я, но она больше даже не взглянула в мою сторону.

Словно ничего особенного и не случилось, мама поставила блюдо в центр стола и принялась разделывать птицу.

Мне же просто необходимо поговорить с ней наедине. Объяснить, что я не собираюсь выходить замуж. И совершенно точно не хочу выходить за Шона Гатри. Но теперь мама стояла ко мне спиной, развлекая гостей, и подозвать ее не было никакой возможности.

Я прошмыгнула в спальню, быстро умылась, натянула на себя зеленое платье и заплела волосы в объемную косу. Видимо придется отказывать Шону Гатри при всех прямо за праздничным столом. Что ж, сами напросились!

За окном понемногу темнело. Когда я снова появилась в общей комнате, оба семейства сидели за столом. Громкие веселые голоса мужчин, звонкий смех женщин, аппетитный запах запеченного мяса и разговоры о внуках. Эта картина единения напугала меня больше, чем страшилки Вуны о злых подземных жителях и ужасных проклятиях.

— Иди сюда, Мия, — увидев меня в дверях, загрохотала госпожа Гатри. — Садись рядом с Шончиком.

Я нехотя подошла к столу и присела на край длинной скамейки.

— Я лучше здесь, — сказала я, перебрасывая косу на правое плечо.

— Лучше поближе к Шону, — пророкотал господин Гатри. — Привыкай!

Господин Гатри толкнул локтем сына и опять громко захохотал. Я перевела взгляд на Шона — тот, как ни в чем не бывало, откусил огромный кусок мяса и, глупо улыбаясь себе под нос, начал с аппетитом его жевать. По небритому подбородку стекали струйки жира и капали прямо на мамину белоснежную скатерть. Похоже Шона вполне устраивало все происходящее. Второй рукой он вцепился в большую деревянную кружку с медовухой, которая уже наполовину опустела.

Меня передернуло. О таком муженьке только и мечтать!

— Садись, куда сказали, Мия, — вдруг повелел отец и посмотрел на меня так, что я решила не перечить.

Я села рядом с Шоном, стараясь даже рукавом платья до него не дотрагиваться. Ева поставила передо мной тарелку с печеным картофелем и гусиным крылышком. Мама подошла и налила в мою кружку медовухи, хотя раньше мне не разрешали ее пить даже по праздникам.

— Мама, — я схватила ее за рукав и изобразила на лице выражение паники.

Но мама предпочла сделать вид, что ничего не заметила и, прежде чем сесть на свое место, лишь велела мне не сутулиться.

Я почувствовала себя пойманной в капкан. Справа от меня сидел Шон, который с огромной скоростью уплетал все, что попадало в его тарелку. Слева — его отец, чей чересчур громких смех свидетельствовал о том, что мужчина уже сильно навеселе. Напротив восседала его мать, которая облокотилась на стол и, словно грозный страж, не сводила с меня глаз. Рядом с госпожой Гатри в праздничных платьях с аккуратно заплетенными волосами сидели мама и Ева. Сестре явно было поручено следить, чтобы тарелки и кружки не опустевали. А во главе стола восседал мой отец, и по его улыбающемуся лицу не трудно было понять, что он всем очень доволен.

— Конечно, у нас им будет тесновато, но зато я буду присматривать за молодой хозяйкой, — продолжая начатый ранее разговор, сказала госпожа Гатри.

Я снова метнула умоляющий взгляд на маму. Она лишь мило улыбалась.

— Ничего, — вкрадчиво произнесла мама. — Когда-нибудь Шон построит и собственный дом.